Встреча

Солнечный луч коснулся лица Андрея, заставив его проснуться и взглянуть на часы. До начала рабочего дня ещё оставалось достаточно времени, и он погрузился в полудремотное состояние, в котором как бы ещё спал, но одновременно предавался некоторым размышлениям. Сегодня почему-то подумалось о правильности выбора профессии, при этом роль родителей здесь не просматривалась. После школы Андрей поступил на астрономический факультет университета. Может случайностью это было, и только порыв мечтаний привёл его сюда? Сам он так вовсе не считал, предпочитая уходить от прямого ответа на вопрос почему в астрономы пошёл. Ещё в 9 классе он узнал про советского астронома Николая Александровича Козырева, с интересом прочитал его рассуждения о природе времени, даже записал в тетрадь некоторые его мысли, которые потом, как бы сами собой, закрепились у него в сознании: «Время - фундаментальное и одновременно самое загадочное свойство природы. Представление о времени подавляет наше воображение. Недаром умозрительные попытки познать сущность времени оказались безрезультатными». Для себя Андрей как раз и считал эти мысли решающими в выборе профессии. Однако пора было возвращаться в реальность, он встал с кровати и быстро оделся. Предстояла обычная повседневная работа, которой он занимался проходя практику в этой обсерватории; ему следовало регулярно делать фотоснимки Солнца, это было главным его заданием на каждый день. Погода позволяла заниматься этим постоянно, ведь обсерватория располагалась в горах. Проделав необходимые процедуры и получив фотографии, Андрей понял, что случайно изменил настройку телескопа, ведь обычно Солнце занимало почти всю площадь фотобумаги, а тут изображение было существенно меньше, находясь ближе к середине листа. Приглядевшись к одной из фотографий, он слегка опешил; возле Солнца были видны две полупрозрачные человеческие ладони, и это совсем не было игрой света и теней. Чтобы не нарушать установленный порядок, Андрей сделал «правильные» фотографии, а непонятную оставил у себя. На следующий день он уже намеренно изменил настройку, на фотографии снова были видны ладони, при том были они, несомненно, мужскими. Однако во все последующие дни до конца практики лишь небесное светило бесстрастно смотрело на него со снимков. Его реакция на загадочные фотографии правильнее всего определялась как тревожное любопытство. Любопытство – это понятно, но почему тревожное? Андрей интуитивно догадывался, что увидел нечто, лежащее выше человеческого разумения, а сталкиваться с подобным ему ещё не приходилось. Показывать эти фотографии он никому не стал, тщательно упаковал их и положил на дно своей дорожной сумки.

. . . . . . . . . .

Андрей Николаевич поднялся по высоким ступенькам в спальный вагон и вошёл в купе, где его уже словно ожидал попутчик, мужчина обыкновенного вида, хотя и не совсем понятного возраста. Обычно в таких случаях набор общих тем для разговора двух зрелых мужчин не отличался особым разнообразием, но здесь получилось иначе. Их беседа сама собой сразу вошла в русло мировоззренческих позиций каждого, что очень даже устраивало Андрея Николаевича. Вести разговор с попутчиком, который назвал себя Владимиром Евгеньевичем, было легко, поскольку тот совсем не жаждал спора, а просто высказывал свою точку зрения, принимая к сведению позицию собеседника. Как понял Андрей Николаевич, это была не дань вежливости, а естественный стиль его общения. Как-то сама собой появилась мысль рассказать ту самую историю тридцатилетней давности про загадочные фотографии Солнца. Когда он начал повествование и дошёл до момента описания изображения, попутчик неожиданно прервал его: «Постойте, позвольте попытаться угадать, что же Вы такое увидели». Смысл этих слов не сразу дошёл до Андрея Николаевича, потому он переспросил: «Простите, как это угадать?». «Представьте, есть собственное предположение на сей счёт» был ответ. «Ну что же, попробуйте» растерянно ответил он.

- Думаю, что на снимке Солнце было между ладонями. Видите ли, имею основания полагать, что это были мои ладони. Пару лет назад, не имея конкретной цели, я практиковал некие мыслительные упражнения, обращённые к Солнцу;

- Но ведь фотоснимкам уже 30 лет ;

- Восточная философия утверждает, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно;

- Может и так, согласитесь, однако, что человеческому уму воспринимать подобное затруднительно. Хотя тут сразу Шекспир на ум приходит «И в небе и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости, Горацио»;

- Вот именно. Хочу добавить, что мыслительными упражнениями я занимался относительно недолго, пришлось прекратить. И знаете почему? Не вдаваясь в излишние подробности, образно можно ответить так: Солнце само определило, как долго могу свой мысленный взор к нему обращать;

- Сам собою напрашивается вопрос можно ли называть эту нашу встречу случайной?

- Принято считать, что случайности есть проявления неведомых нам закономерностей.

- Позвольте спросить, много ли у Вас друзей?

- Могу сказать, что, сколько себя помню, никого не отвергал, так будет и впредь, но я человек в большой степени самодостаточный и сегодня дружба для меня скорее некое общее понятие, но мне интересны люди, мыслящие сходным образом и, как следствие, имеющие в чём-то похожие устремления. При этом не забывайте изречение «Я человек и ничто человеческое мне не чуждо», это ведь и про меня тоже».

За беседой время промелькнуло быстро, Владимир Евгеньевич приготовился выходить на своей станции. Прощаясь, он сказал: «Всегда стараюсь не говорить загадками, но мои слова могут быть Вам не совсем понятны. Пусть история с фотографиями Солнца станет для вас пищей для ума и для духа. Уверен, при желании, со временем непременно поймёте в чём смысл моего пожелания». Глядя вслед своему попутчику, у Андрея Николаевича вдруг возникло устойчивое ощущение что в будущем они ещё обязательно встретятся. Во всяком случае ему этого очень хотелось.