Буддизм

Спорить не буду, но успех бесплатных 10-дневных ритритов по Випасане Гоенки ширится по всему миру.

(Трудно понять, отчего в любезном нашем отечестве такая зацикленность на деньгах /особенно чужих/. Не иначе как от уникальных свойств нашей особой духовности.)

 

Психологическая установка философии раннего буддизма (Психологическая установка философии раннего буддизма)- Анагарика Говинда

Полностью - тут:
Please login or register to view links




ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ УСТАНОВКА
ФИЛОСОФИИ РАННЕГО БУДДИЗМА
(СОГЛАСНО ТРАДИЦИИ АБХИДХАММЫ)

как переживание и путь практического осуществления буддизм есть религия; как мыслительная, понятийная формулировка этого переживания – философия; как результат системы самонаблюдения – психология.
Религия – это путь, созданный практическим опытом (так же как дорога возникает в результате постоянной ходьбы). Философия – это ориентация по направлению, тогда как психология – это анализ сил и условий, благоприятствующих или мешающих прогрессу на этом пути.

Бодхичитта – Установка на Пробуждение, Воля к Пробуждению (а не "просветленный ум"), Буддхатва – Буддовость, Пробужденность (а не "состояние будды"). Просветленность (санскр. абхасвара) как частный духовный феномен, возникает уже на уровне второй дхьяны. Учитывая это, мы все же оставляем здесь выражение "просветление" как отражающее авторское понимание термина бодхи (Примеч).

Первая Часть
ПРОИСХОЖДЕНИЕ РЕЛИГИИ
И РАННИЕ СТАДИИ ИНДИЙСКОГО МЫШЛЕНИЯ
1. САМОЗАКОНОМЕРНОСТЬ РЕЛИГИОЗНОГО ПЕРЕЖИВАНИЯ

Религии не есть то, что может быть сотворено человеком. Они суть формальное выражение сверхиндивидуального внутреннего опыта, который выкристаллизовывался в течение долгих времен. Они обладают характером высокой общности, причастности к широчайшему сознанию. Они находят свою определяющую форму выражения и осуществление в наиболее развитых и чувствующих умах.

Религии не могут быть созданы или сделаны интеллектуально, они развиваются, как растение, по определенным законам своей природы: они суть естественное проявление разума, в котором участвует индивидуум. Однако универсальность их законов не означает одинаковости их воздействия, ибо один и тот же закон действует в различных условиях. Поэтому хотя мы и можем говорить о параллелизме религиозного движения (которое мы называем "развитием") и, может быть, даже о параллелизме религиозных идей, но никогда об их идентичности. Именно там, где сходны слова или символы, смысл, лежащий в их основе, часто совершенно различен, т. к. тождество формы не гарантирует тождество содержания, ибо смысл каждой формы зависит от ассоциаций, связанных с ней.

Поэтому так же бессмысленно стремиться привести все религии к одному знаменателю, как стремиться сделать все деревья одного сада одинаковыми или объявить их различия несовершенствами. Так же как красота сада заключена в многообразии и различии его деревьев и цветов, из которых каждый обладает своим собственным образцом совершенства, так же и сад разума содержит свою красоту и свой живой смысл в многообразии и разносторонности присущих ему форм переживания и выражения. И так же как все цветы одного сада вырастают на одной почве, дышат одним воздухом и тянутся к одному солнцу, так и все религии вырастают на одной и той же почве внутренней действительности и питаются теми же космическими силами. В этом заключается их общность. Их характер и своеобразная красота (в чем и проявляется присущая им ценность) основываются на тех чертах, в которых они отличаются друг от друга и благодаря которым каждый вид обладает своим собственным совершенством.

Те, кто пытается сгладить эти различия, называя их ошибочным пониманием или ошибочной интерпретацией, и стремится приблизиться к некоему абстрактному согласию или к абсолютному единству, которое полагается истинно сущей реальностью, подобны детям, обрывающим лепестки цветка в безуспешной попытке найти "настоящий" цветок.

Если несколько художников изображают один и тот же предмет или пейзаж, то каждый из них создает отличную от других картину. Но если бы несколько людей сфотографировали один и тот же объект при одной и той же экспозиции, то каждый из них получил бы одинаковое изображение. Здесь эта точность не является признаком превосходства, но признаком отсутствия творческих сил и даже жизни. И напротив, различие в художественном восприятии есть именно то, что придает произведению искусства его особую существенную ценность. Неповторимость и самобытность – признаки гения, гениальности во всех сферах жизни. Точность и стандартность – признаки механистичности, посредственности и духовного застоя.

Если религии расцениваются как высочайшие достижения человечества, то мы должны признать за ними такие же привилегии, которые мы приписываем творческому проявлению гения. Необходимо отметить также, что простое различие или так называемая оригинальность – еще не доказательство творческого достижения, и мы впадем в другую крайность, если начнем отрицать всякую возможность согласия в религиозных переживаниях и формулировках или единство, охватывающее различия. Однако единство не должно строиться за счет продуктивного многообразия и жизненности, но путем сведения существеннейших различий к той гармонии, которая обладает достаточной силой, чтобы превзойти и объединить величайшие противоположности.

2. ЭРА МАГИИ

Мы должны остерегаться применять наши собственные религиозные масштабы к другим религиям, и еще более – к самым ранним ступеням духовной жизни человечества. То, что мы понимаем сегодня под словом "религия", так же отличается от своей первоначальной формы, как нынешнее человечество от человечества каменного века. Мы привыкли отождествлять религию с нравственностью, или с идеей бога, или с верой в определенные догмы, однако все это не имеет ничего общего с религиозной позицией первобытного человека.

Причина этого в том, что различие между внутренним и внешним миром первобытный человек еще не создал и не испытал. Его религия – не разновидность идеализма и не "чувство воскресного утра". Для него религия была вопросом жизни, а именно – вопросом самосохранения и сопротивления неизвестным силам, окружавшим его, а также вопросом внутренней безопасности и гармонии. Эти неизвестные силы были не только силами природы, они таились в загадочном характере простейших вещей и неконтролируемых психических сил внутри самого человека. Эти последние, с течением времени вытесненные интеллектом под порог так называемого "нормального дневного" сознания и таким образом ограниченные областью подсознательного, были ранее важной частью человеческого мира. Они не только представляли часть бодрствующего сознания человека, но и проецировались в окружающий его видимый мир; с другой стороны, материальные объекты, с которыми он вступал в соприкосновение, воспринимались им как части его психического мира.

В состоянии сознания, которое помещает проекции разума и чувств на ту же плоскость, что и материальные объекты, – а следовательно и то и другое переживаются как реальности равной ценности и равной закономерности, – границы между субъективными переживаниями и объективными вещами еще не созданы.

...Удгитха и есть священное слово ОМ, высшая и наиболее сконцентрированная форма мантрического выражения, в котором резюмируется сущность Вселенной, каковой она представлена в человеческом сознании.

Но человек не мог постоянно пребывать на вершинах вселенского переживания. Чувства, желания и потребности обыденной человеческой жизни также должны быть выражены, направлены и удовлетворены, и это служит толчком к созданию бесчисленных мантр, магических формул и заклинаний.
Индивидуальность человека еще не раскрыта, а по этой причине не может существовать и какая-либо идея ее сохранения. Метемпсихоз не был известен во времена Ригведы. Но все больше человек осознавал жизнь и все большее участие принимал в ней. И если он больше интересовался своим телесным существованием, то следует заметить, что его тело простиралось значительно шире во вселенной, нежели мы можем себе представить. Он переживал физически, осязаемо все то, что мы постигаем теоретически. Силы природы, которые в нашем интеллекте сведены до уровня простых абстракций, были для него непосредственными переживаниями и физическими реальностями.

Только рассудок, лишенный творчества, масса, лишенная мысли, превращают религию, которая первоначально была продуктом внутреннего избытка творческих сил, в систему устрашения и духовного обнищания.
Точно так же, как исследовательский порыв современной науки, со всеми ее отважными теориями и экспериментами, не только продукт чистой необходимости, но содержит в себе и отвагу искателя, который проникает в неизвестные области, не заботясь о том, что из этого выйдет или что при этом с ним случится, так же и первобытный человек своим собственным путем вышел на завоевание своего мира. До тех пор пока существует чувство неполноценности и покорности, религия не способна возникнуть, ибо истинная религия, обладающая позитивным и конструктивным характером, никогда не может быть обусловлена негативным состоянием разума. В этом заключается различие между религией и суеверием.
Однако религии присуща судьба искусства: художник создает произведение благодаря полноте своего видения, но обычный человек использует это произведение в своих заурядных нуждах – украшение квартиры, беседа, самовосхваление, торговая реклама и т.п. Но в той же малой мере, в какой можно понять истинную природу искусства при таком подходе к произведениям, так же трудно понять и истинную природу религии при таком неверном ее приложении.

4. ПРОБЛЕМА БОГА

В древней ведической религии, которая еще не была отягощена догматикой, мы можем легко проследить это развитие. Тексты Брахмана, которые первоначально были живым источником вдохновения, позднее стали сами объектом почитания. Их имманентная сила, Брахма, превратилась в бога и была отделена от первоначального внутреннего переживания; она стала предметом спекуляций, простым понятием, которое, несмотря на все эпитеты бесконечности, означает ограничение. И, когда мы анализируем последнюю стадию этого развития, сила, уже низведенная до уровня понятия, постепенно заменяется сомнением.

В конце концов старые боги были вытеснены высшим владыкой, сверхбогом, в тени которого они стали вести свое призрачное существование. Но этот сверхбог сам по себе есть не более чем предельная абстракция, посредством которой ничего не может быть высказано или познано.
Без сомнения, этот бог был логически необходим, когда начался процесс упрощения и унификации. Но логическая необходимость, хотя она и может удовлетворить философов, не способна в целом удовлетворить потребности человека. .. Но с силой, которая лежит за пределами переживания, с принципом, который превосходит любое описание и выражение, с которым человек не может вступить в непосредственное отношение, невозможно что-либо сделать, невозможно ожидать какой-либо помощи от него.

Таким образом, человек достиг предела в своем исследовании мира и вернулся назад к исходному пункту: к самому себе. И теперь он открывает самого себя, осознает свою индивидуальность (но вместе с этим свое несовершенство и страдание, поэтому его наивно оптимистический взгляд на мир заменяется более или менее пессимистическим!). Начинается новое исследование: Человек.
"Рядом с Брахманом, который царит в своем вечном покое, высоко вознесенный над судьбами человеческого мира, остается, как единственно активная сила в великом деле освобождения, – сам Человек." (Ольденберг. Будда, Его Жизнь, Учение и Община).

5. ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА

В самоисследовании человека первым элементом, привлекающим к себе величайшее внимание, является дыхание.

Дыхание есть критерий, элемент жизни. Это то, что соединяет индивидуума с внешним миром. Ритм дыхания – это ритм вселенной. Это – нарастание и убывание, развертывание и поглощение, создание и разрушение миров и любых других явлений жизни. Уже в эпоху Ригведы дыхание рассматривалось как важная жизненная функция, но только после ниспровержения старых богов дыхание стало истинным центром всеобщего внимания.
"Сила дыхания пронизывает человеческое тело и дает ему жизнь; атман – владыка всех сил дыхания... он – "безымянная сила дыхания", благодаря которой другие, обладающие названием силы дыхания обретают свое бытие."

Простой, но глубокий опыт животворного ритма дыхания, который выражен в термине "атман" (и по сей день немецкие слова atem (дыхание) и atmen (дышать) сохранили свое первоначальное значение), очень скоро стал жертвой философских спекуляций и выродился в абстрактное понятие, в котором динамический характер первоначального опыта превратился в статическое состояние абсолютного ЭГО. Это был тот же самый логический процесс объединения и упрощения, который всегда имеет место, когда мышление отрывается от действительности и непосредственный опыт заменяется (обожествляется) понятиями. Так же как человек достиг пределов своего исследования мира в идее высшего Бога, вне всяких определений сущего, точно так же в поисках духовного принципа единства внутри самого себя человек достиг пределов своих концептуальных способностей в понятии атман. Таким образом, мы можем понимать Атман и Брахман, как граничные ценности, которые соответствуют друг другу и в конце концов сливаются друг с другом. Но сами они не имеют никакого содержания: они могут быть определены в равной мере как все, так и ничто. Они обозначают бесконечность как внутри, так и вне нас, но только в форме концепций, а не как переживаемая действительность.

Майтрейи сказала: "Ты смутил меня, господин, тем, что сказал: "нет после смерти сознания". Тогда Яджнявалкйя сказал: "Поистине, я не говорю смущающего. И это достаточно, чтобы понять. Ибо, где есть что-либо подобное двойственности, там один обоняет другого, там один видит другого, там один слышит другого, там один говорит другому, там один мыслит о другом, там один познает другого. Но когда для него все стало Атманом, то как и кого сможет он обонять, то как и кого сможет он видеть, то как и "ого сможет он слышать, то как и кому сможет говорить, то как и о ком сможет мыслить, то как и кого сможет познать? Как сможет он познать того, благодаря которому он познает все это? Как сможет он познать познающего?"

Таким образом, размышления об атмане завершаются диалектической игрой, вырождаются в простое понятие, в обескровленный, абстрактный (т.е. отвлеченный от всякой действительности) принцип, который столь же далек от жизни и религиозного переживания, как и Брахман, бесконечно удаленный от реального мира.
Однако борьба за признание человека и человеческих ценностей не пропала даром! Человек уже достаточно осознал себя, чтобы не бояться отрицательных результатов и прекращения своего самоисследования. И если было невозможно проникнуть далее со стороны понятия Атмана, почему бы не исследовать проблему с другой стороны, с того, что не есть Атман? Это то, что и было сделано Буддой. На этом пути он избежал дебрей спекуляций и противоречий, которые развились вокруг идеи Атмана. Его позиция была таковой, что ему не пришлось ни утверждать, ни отрицать эту идею. С отрицанием всякого содержания и возможностей становления сознания все эти идеи потеряли практическую ценность для религиозной жизни, так же как и абстрактный сверхбог, лишенный каких бы то ни было признаков. Будда мог поэтому посвятить себя практическому пути. Будда воздерживался от всех чисто теоретических суждений и взглядов и ограничивался непосредственно познаваемыми и необходимыми для осуществления шагами Благородного Пути, которые зависели не от того, во что верит человек, но исключительно от того, что он делает, т.е. что он делает из самого себя.
Будда был убежден, что высшая действительность пребывает внутри нас самих – и это было для него не только теорией, ибо он сам пережил ее. Он подчеркивает, что до тех пор, пока мы не превратили наше сознание во вместилище такой действительности, мы не в состоянии участвовать в ней. Эта действительность сверхиндивидуальна, поэтому прежде всего мы должны преодолеть индивидуальные ограничения нашего сознания, если хотим достичь ее, – в противном случае мы уподобимся человеку, который нашел эликсир бессмертия, но не имеет сосуда для его хранения.

6. РЕЗЮМЕ

Таким образом, проблемы человеческого сознания различны в различные эпохи. В самые ранние времена все, что вело к интенсификации самосознания, являлось необходимым средством самосохранения. Эта тенденция к формированию эго как выделенного центра сознания, была естественным инстинктом самосохранения, ибо путем фиксации границ между я и не-я человек защищал себя от безграничного как внутреннего, так и проникающего в него извне мира. Но после того, как это самоограничение было достигнуто, эго-тенденция становилась опасной, она постепенно вырождалась в духовный склероз. Чтобы предотвратить полное отделение и изоляцию (ментальное окостенение), необходимо было ввести альтруистическую тенденцию, противоположную эгоцентрической. После установления индивидуального необходимо вновь открыть связь со сверхиндивидуальным. Таким образом, после того как тенденция к самоутверждению достигла своего высшего пункта, развитие изменяет свое направление и восстанавливает гармонию (равновесие) посредством самоотрицания, ослабления сознания эго. В терминах современной психологии: тенденция самоутверждения экстравертивна, обращена к внешнему миру; тенденция к самоотрицанию интровертивна, т.е. направлена во внутренний мир, в котором и растворяется иллюзия Эго (ибо Эго может быть определено только в противопоставлении к внешнему миру). Экстравертивное и интровертивное движения столь же необходимы в жизни человечества, сколько вдох и выдох в жизни индивидуума.

Переход от одного периода к другому заключается не в полном исчезновении определенных элементов и возникновении совершенно новых, но в изменении акцента. Это изменение происходит не внезапно, но путем постепенного медленного перемещения центра тяжести.
В третьем периоде человек познал возможности своего собственного сознания, своих психических и умственных сил и устремился от поиска единства вселенной к целостности и гармонии внутреннего мира, т.е. к внутренней свободе.

"Это – не логическое мышление, но исключительно более высокая ступень сознания (бодхичитта). Кант показал теоретически, где в пределах данного сознания лежит граница познания; Будда учит практическому пути, на котором эта данная форма сознания может быть преодолена. В то время как Кант показал, что в пределах мышления, связанного с чувственной жизнью, чистый разум, познание того, что есть реальность в высшем смысле этого слова, недостижим, Будда стремится, посредством преодоления мышления, связанного с жизнью чувств, к достижению высшего познания".
Тренировка сознания есть совершенно необходимое предусловие более высокого познания, ибо сознание – это сосуд, от емкости которого зависит объем того, что будет воспринято, и соответственно способность восприятия индивидуума. Знание, с другой стороны, есть необходимое условие для отбора полученного материала и для ориентации избранного пути к его совершенству. Каждый должен сам пройти путь внутреннего переживания, ибо только таким образом обретенное знание имеет живую, т.е. животворную, ценность.

 

Вторая Часть
ПСИХОЛОГИЯ И МЕТАФИЗИКА В СВЕТЕ АБХИДХАММЫ

3НАЧЕНИЕ АБХИДХАММЫ
АБХИДХАММА – это совокупность психологических и философских основ буддизма, исходный пункт всех буддийских школ и направлений мысли.
МЕТАФИЗИКА И ЭМПИРИЗМ
В буддизме центр тяжести лежит в самом индивидууме, в его собственном переживании, которое и является необходимым доказательством истинности того, что вначале допускалось как заслуживающее доверия. При этом то, что делает человека совершенным, не есть вера (в смысле допущения определенной догмы), но выработка осознания действительности, которая была для нас лишь метафизикой до тех пор, пока мы ее не пережили. Таким образом, мы приходим к следующему определению: рассматриваемый извне (как система) буддизм есть метафизика; рассматриваемый изнутри (как форма реальности переживания) он является эмпиризмом. Поскольку "метафизическое" было обнаружено путем внутреннего опыта, оно не отвергалось Буддой; оно отвергалось только тогда, когда измышлялось в процессе чистой спекуляции. Метафизика – чрезвычайно относительное понятие, границы которого зависят от соответствующего уровня восприятия, от соответствующих формы и широты сознания. Будда преодолел спекулятивную метафизику и присущие ей проблемы не простым отрицанием, но абсолютно положительным, позитивным образом, в котором благодаря тренировке и расширению сознания он раздвинул границы последнего так, что метафизическое стало эмпирическим.
Между тем современное научное мировоззрение так основательно отклонилось от представлений о материи, что материалистическое мировоззрение стало анахронизмом, и современная физика более походит на метафизику, чем на обычную физику последнего столетия.

4. ИСТИНА И МЕТОД

Будда сознавал относительность всех концептуальных формулировок и поэтому Его интересовал метод, который позволяет человеку самому достичь уровня видения истины и проникнуть в переживание реальности. Поэтому Будда не сообщает нам никаких откровений, никакой новой веры. Будда не говорит "се есть истина", но – "это есть путь, посредством которого вы способны достичь истины". Подобно тому, как здоровье есть необходимое условие нашего тела, так и истина есть необходимое условие нашего разума. И так же, как невозможно абстрагировать здоровье от тела, так же невозможно абстрагировать истину от разума. Таким образом, важен именно метод.
Будда был первым кто обнаружил, что не столь важны результаты нашего человеческого мышления, – так называемые "идеи" или мнения (диттхи), верования или неверия, другими словами, наше концептуальное знание, будь оно выражено в форме религиозных догм, "вечных истин", или в форме научных формулировок и постулатов, – сколь важно то, что ведет к этим результатам, а именно – метод духовного делания и мышления. Мы могли бы утратить все наши драгоценные научные результаты и достижения, и это не причинило бы существенного вреда до тех пор, пока мы обладаем методом, ибо с его помощью мы способны восстановить все утраченные результаты.
просто факты или результаты мышления других людей представляют скорее препятствие, даже опасность для человеческого сознания, чем преимущество. Воспитание, которое основано на формальном накоплении "фактов" и шаблонных готовых мыслей в сознании молодежи, способно привести только к ментальному бесплодию. Подобно тому, как пища становится ядом, если она хранится слишком долго, так и знание превращается в незнание и суеверие, если оно потеряло свою связь с жизнью.
Вместо накопления "материала фактического знания" нам следует развивать способности к концентрации и творческому мышлению, вместо стремления к "учености" нам следует сохранить нашу способность к пониманию и открытость нашего разума.

когда Будда отказывался отвечать на некоторые вопросы, то причиной этому было не безразличие. Напротив, в силу присущего ему глубокого проникновения в истинную природу всех вещей он полностью осознавал недостаточность всех определений. Он знал, что его переживание не может быть выражено ни посредством слов, ни с помощью логического заключения, но только посредством указания пути к достижению, к развитию и созданию этого более высокого типа сознания. Обсуждение метафизических проблем на уровне обычного сознания подобно обсуждению сексуальных вопросов с детьми, которые еще не достигли половой зрелости. Такое изложение не только бесполезно, но и вредно. Мы можем понять мир лишь в меру нашего собственного развития. Эта Вселенная, которую мы постигаем и переживаем, есть отражение нашего собственного сознания.

..Третий уровень, наивысшее состояние знания, есть "Бодхи", или Просветление, которое достигается с помощью пан-ниндрийя, руководящего принципа разума, и основывается на медитации (бхавана), интуитивном состоянии сознания (джхана), что означает "идентичность познающего разума с объектом познания" (аппана бхавана).
Интуитивное знание свободно от любой пристрастности или дуализма, оно преодолело крайности выделения субъекта и объекта. Это – синтетическое видение мира, переживание космического сознания, в котором Бесконечность не только умозрительно познается, но и реализуется. метафизические проблемы, выходящие за пределы Конечного, не могут быть разрешены посредством законов трехмерной, т.е. конечной, логики, их невозможно даже выразить в понятиях, которые независимо от их содержания представляют конечные единицы, в противном случае невозможно было бы применить к ним закон тождества и отрицания.
"Если мы хотим отказаться от трехмерного мира и выйти за его пределы, мы должны прежде всего выработать основополагающие логические принципы, которые позволили бы нам наблюдать отношения объектов многомерного мира – созерцать их с определенной рассудительностью, а не как совершенно абсурдные. Если мы, вступая в этот многомерный мир, вооружены только принципами логики трехмерного мира, то эти принципы выкинут нас назад, не дадут нам возможности подняться над землей" (П. Д. Успенский).
Таким образом, каждый уровень имеет свои собственные законы, свои собственные проблемы и методику, которая может в одном случае помочь в решении, а в другом – оказаться помехой.

Но как мы можем познать Бесконечное? "Я отвечаю, – говорит Плотин, – не посредством разума. Функция разума заключается в распознавании и определении. Бесконечное поэтому не может быть причислено к его объектам. Мы можем воспринимать бесконечное только посредством способности, превосходящей разум, посредством вступления в состояние, в котором мы более не являем нашу ограниченную самость".
Говоря точнее, в этом высочайшем состоянии сознания не существует ответа на эти вопросы – они просто исчезают; они более невозможны, ибо их проблемы, основанные на ложных предпосылках, в этом состоянии сознания исчерпывают себя как проблемы.
Подобные факты мы можем наблюдать и в обыденной жизни: духовное развитие заключается не столько в решении наших проблем, сколько в перерастании этих проблем, в выходе за их пределы.
Поэтому Будда, избегая остановки духовного развития своих последователей из-за бесчисленных догм, метафизических фактов и проблем, "вечных (косных) истин", настаивал на том, чтобы каждый был светильником самому себе, шел своим собственным путем, осуществляя в себе самом Дхарму (закон внутренней гармонии, "срединности"); но это возможно только благодаря перерастанию проблем, которые обычный человеческий интеллект издавна и безрезультатно пытается разрешить, проблем, которые могут быть преодолены только на высочайшем уровне Просветленного Сознания, бодхичитта. В то же время Будда указывает, что это состояние не следует искать ни в мистерии звезд, ни в потусторонних мирах, ни в каких-либо сокровенных книгах, ни в скрытых принципах Природы – но только в самих себе. Здесь мы найдем все необходимое для достижения высшей Цели!

Даже простые телесные функции могут нас научить больше, чем величайшие метафизические спекуляции, ибо сами они метафизичны и выходят далеко за пределы того, что может быть просто названо физическим, – если мы приложим усилия видеть их "серьезно, с полным вниманием и полным сознанием". Только если мы полностью осознаем это, мы будем в состоянии постичь глубочайший смысл проповеди Будды, которую он дал своим ученикам в последние дни своего земного бытия:
"О, Ананда, будьте светильником самим себе, будьте прибежищем самим себе, без иного прибежища! Дхамма да будет вам светом! Дхамма да будет вам прибежищем! Не ищите опоры ни в чем, кроме как в самих себе!.. И как же сам себе будет светильником ученик, как сам будет охранять себя, как обопрется он на самого себя, свет увидевши в Дхамме, прибегая к Дхамме, не опираясь ни на что, кроме как на самого себя? Пусть ученик мой, еще пребывая в теле, так смотрит на тело, что, будучи решительным, стойким, размышляющим, уже в этом мире сокрушит страдание, возникающее из телесных желаний, – и хотя он доступен еще ощущениям, пусть так взирает на них, что, будучи ревностным, стойким, мудрым, уже в этой жизни сокрушит страдание, возникающее из ощущений, – и, в отношении разума, пусть так взирает на него, что, будучи серьезным, стойким, мудрым, уже в этой жизни сокрушит страдание, обусловленное мирскими заботами и страстями, – и, в отношении явлений мира, пусть так взирает на них, что, будучи ревностным, стойким, мудрым, уже в этой жизни сокрушит все мирские заботы и страсти! И кто бы он ни был, Ананда, теперь или после моей кончины, кто сам будет светильником себе, сам будет убежищем себе, без иного прибежища, но свет себе найдя в Дхамме, убежище себе узрев в Дхамме, и нигде не ища иного убежища, – тот среди учеников моих достигнет величайшей Вершины!"

 

будды и пахарь 1 (вилы в Сонин бок)

=================
будды и пахарь 2 (Соня увиливает от вил)

//1. ...избавляются от страдания, лишь подавляя потребности и страсти;
2. ...находясь в пустыне, где удовлетворить потребность нечем... в соответствии с исходным практическим опытом исследователя.
3. призыв к отречению от мира, от себя, от детей, //

1. - Только не подавляя)_)) - это путь к болезни и срыву. Простая осознанность.
- Потребности никто подавлять не призывает. А вот страсти - это постепенно начинает восприниматься как лишняя обуза. Страсти! Не путать с чувствами. Чувства, в силу осознанности, как раз обостряются.

2. в соответствии с исходным практическим опытом исследователя Будде вовсе неплохо жилось во дворце принцем-мажором, направляемым на сверхпотребление практически неограниченных жизненных благ и удовольствий.

3. Это не призыв. Бывает, некую (даже великую) музыку слушаешь вполуха, и вдруг она тебя так захватывает, что есть потребность впивать каждый звук, отложив все другое на свете.
Первые - это подавляющее большинство занимающихся медитацией (в буддизме этот весьма почтенный статус называется упасака). Практикуешь буддизм, что лишь повышает и улучшает твое качество жизни. (Опять же: только в том случае, если это действительно так.) И продолжаешь жить этой своей жизнью.
Вторые - это монахи. Практика становится важнейшей задачей в жизни и требует посвятить ей себя безраздельно (24-7, как говорят в США). Жизненные приоритеты поменялись. Если сместиться к суфизму, можно любить прекрасную девушку и общаться с другими, смотреть интересные фильмы и т д. Но когда, как у Меджнуна, переживание несравненной ни с чем красоты Лейлы затмевает все другие желания и интересы, хочется только одного: безотрывно глядеть в глаза возлюбленной.

Все приведенное - реализация и проявление свободной человеческой воли и индивидуального понимание своей жизни и ее целей.

 

Третья Часть
ЧЕТЫРЕ БЛАГОРОДНЫЕ ИСТИНЫ КАК ИСХОДНЫЙ ПУНКТ
И ЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА БУДДИЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Универсальность аксиом Будды

Будда был гениальным "свободным мыслителем" в лучшем смысле этого слова, и не только потому, что он признавал за каждым человеком право мыслить независимо, но прежде всего потому, что его разум был свободен от каких-либо фиксированных точек зрения – теорий. Будда стремился найти аксиому, самоочевидную и общезначимую формулировку истины, или, вернее, критерий истины.

...Вот в чем заключается истинный смысл страдания – рабство, обусловленное отчуждением, отходом от живой целостности бытия.
...Подобным же образом "смерть" (маранам) – не только некоторый определенный момент жизни, но и необходимый элемент самой жизни. Смерть – это распад, прекращение, непрестанные изменения психических, ментальных и физических элементов или совокупностей, составляющих бытия, для которых Ричард Вильгельм выбрал точное определение: "комплексы опыта, переживания", а именно: составляющих телесной формы (рупаккхандха), чувств (веданаккхандха), перцепции (саннаккхандха), структур подсознания (санкхараккхандха) и сознания (виннанаккхандха).

«Обладая Небесным Оком, незапятнанным, сверхчеловеческим, он зрит, как исчезают и вновь возникают существа, низменные и благородные, прекрасные и уродливые, счастливые и несчастливые; он постигает, как вновь возвращаются существа в эту жизнь согласно их деяниям."
Страдание теперь воспринимается не как нечто внешнее, вторгающееся из враждебного мира, а как зарождающееся и исходящее из нас самих, Оно не является более чем-то чуждым или случайным, но выступает как часть нашего собственного самосотворенного, бытия.

2. ПРИЧИНА СТРАДАНИЯ
Две фундаментальные тенденции жизни и формула Обусловленного Возникновения

Именно наша воля, наше пылкое желание создает тот мир, в котором мы живем, и тот организм, который ему соответствует.
Если бы мы не рассматривали объекты или состояния существования с точки зрения обладания ими или эгоистического наслаждения, то мы не испытывали бы в конце концов никаких тревог и забот из-за их изменения или даже исчезновения. Напротив, мы радовались бы изменениям во многих отношениях – либо потому, что они освобождают нас от неприятных состояний или объектов, либо потому, что они предоставляют возможность нового опыта, либо потому, что они обусловливают более глубокое проникновение в природу вещей и таким образом дают больше возможностей для достижения освобождения. Поэтому не "мир" и не его преходящесть обусловливают причину страдания, а наша позиция по отношению к нему, наша привязанность к нему, наша жажда, наше неведение.

3. УНИЧТОЖЕНИЕ СТРАДАНИЯ
Истина о Блаженстве

О! Мы живем очень счастливо, невраждующие среди враждебных;
О! Мы живем очень счастливо, неалчущие среди алчных;
О! Мы живем очень счастливо, хотя у нас ничего нет.
Питаясь радостью, мы живем как сияющие боги.

"Отвергнув радость и страдание, отвергнув прежние печаль и праздность, вступив, Я пребывал в четвертой дхьяне; истлели радость и страдание, достигнута ступень прозрачной ясности, невозмутимости сознания. Но даже то блаженство, что во мне возникло, сковать не в силах было разум мой".
Будда утверждает, что радость, возникающая при сосредоточении разума, является одним из наиболее важных средств для достижения ниббаны. И, наконец, радость растворяется в том возвышенном состоянии ясности и безмятежности, которое сохраняется даже в наивысших состояниях внутреннего самососредоточения. В этом наивысшем состоянии все оттенки мышления и чувств, рассудка и души сглажены. Теперь их место занимает то блаженное сознание единства, тождественности, неизменяемости и согласия, которое может быть описано только в отрицательных терминах, подобно тому, как мы описываем нирвану только как то, чем юна не является, не сомневаясь, однако, в реальности этого состояния. Отсутствие каких бы то ни было объектов в некотором помещении не делает само помещение менее реальным; напротив, характеристикой понятия "пространство" как раз и является отсутствие любых занимающих пространство объектов. С точки зрения пространства "объект" есть отрицательный принцип; с точки зрения объектов само пространство является отрицательным. Подобным же образом это высшее блаженство и нирвана, где оно переживается наиболее полно и совершенно, выглядит с точки зрения обычного человека отрицательным, пустым, нереальным, тогда как с точки зрения более высокого восприятия этот "мир" становится нереальным и негативным.

Значение радости и страдания согласно Абхидхамме

Чем менее присущи человеку ненависть и отвращение (доса, патигха) – порождения его иллюзии обособленности (моха) и ослепляющего эго, – тем более он счастлив, ибо страдание есть не что иное, как скованность воли, безуспешно пытающейся устранить препятствия ею же сотворенных тенденций отделения и ограничения. Соответственно горе или ментальное страдание (доманасса) появляются в психологической системе буддизма только в тех двух классах сознания, которые связаны с отвращением (патигха), – тогда как радость появляется в шестидесяти трех классах сознания. Вряд ли можно найти более веский аргумент, нежели вышеприведенный факт, для отрицания пессимизма, в котором упрекают буддизм. Сколь слеп человек, если он преимущественно опирается только на эти три болезненные состояния сознания, хотя возможностей обретения счастья несравненно больше! Но какую перспективу открывает это знание для тех, кто настойчиво стремится к нему! Чем более человек совершенствуется, тем более лучезарным и счастливым будет его сознание. Именно счастье можно назвать характеристикой прогресса. По мере, своего всеохватывающего проявления оно становится все более и более возвышенным, пока наконец не превращается в ту ясную безмятежность, которой сияет лик Совершенного с Его неуловимо тонкой и нежной улыбкой, заключающей в себе Мудрость, Сострадание и всеохватывающую Любовь.


4. ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Восьмеричный Путь

тот, кто жаждет вступить на Путь Освобождения, должен прежде всего осознать несовершенство своего настоящего состояния существования, должен обладать серьезным намерением превзойти его, и, кроме того, он должен иметь ясное представление о причинах своего несовершенства и о методах их устранения. Существовала только одна возможная вера, которую Будда ожидал от тех, кто хотел вступить на указанный им путь: вера в их собственные внутренние силы. Это означает гармоничное сочетание и содействие всех сил человеческой психики.
Слово "самма" имеет более глубокий смысл, нежели "правильное": оно обозначает полноту, целостность, совершенство действия или состояния. Таким образом, самма диттхи есть нечто значительно большее, чем простое согласие с определенными религиозными или моральными идеями; это суть полнота, всецелостность видения вещей и явлений.
Благими качествами, которые необходимо развивать и совершенствовать, являются семь факторов просветления: 1) собранность разума (сати); 2) распознание истины (дхамма-вичайя); 3) энергичность (вирийя); 4) увлеченность, вдохновение, восторг (пити), 5) безмятежная ясность (пассаддхи); 6) концентрация (самадхи); 7) равностность (упеккха).

Седьмой и восьмой шаги на Пути непосредственно опираются на эти факторы в аспекте сати и самадхи. Самма сати* описывается как четырехчастное памятование и ясное представление обо всем, что происходит с телом (кайя), чувствами (ведана), разумом (читта) и психическими элементами (дхамма). Первоначально термин "сати" обозначал "воспоминание" (память; скр.: смрити), однако в пали он получил новое значение: "извлечение из прошедшего в настоящее". Это – возведение прошлых признаков всех воспринятых объектов на уровень сознательного (в европейском психологическом значении) восприятия и их полное представление. И действительно, в анализе данного (настоящего) состояния телесной или умственной деятельности объектом анализа является уже результат прошлого состояния, который и выступает в качестве объекта наших чувств (включая и разум), превращаясь таким образом в предмет нашего рассмотрения.


Правильное Сосредоточение (самма самадхи) – восьмой шаг на Пути. Концентрация, хотя и не исчерпывает полностью значение самадхи, является, однако, основной характеристикой этого состояния; нам следует помнить, что концентрация равносильна преобразованию сознания: она устраняет посредством синтезирующей силы чистого переживания противопоставление субъекта объекту, или, точнее, создание такого понятийного разграничения. Я называю это переживание чистым, поскольку оно не отражается, не окрашивается промежуточным этапом мышления или предвзятыми идеями, а этим обусловливается его независимость от иллюзии и сопутствующих ей факторов принятия и непринятия, алчности и отвращения. Когда это переживание становится настолько глубоким, что всецело охватывает наше сознание, вплоть до самых интимных истоков (санкхара) коренных движителей (хету), тогда и достигается освобождение (ниббана). Но даже если это переживание к не столь интенсивно и оказывает только временное или иным образом ограниченное воздействие на наш разум, оно все же существенно расширяет наш кругозор, усиливает наше доверие, углубляет наши взгляды, ослабляет наши предрассудки и очищает наши устремления.

Таким образом, Правильное Сосредоточение, в свою очередь, становится основой Правильного Воззрения, Правильной Решимости и других ступеней Благородного Восьмеричного Пути, который теперь переживается на более высоком уровне, и этот спиралеобразный процесс продолжается вплоть до достижения полного Освобождения.


Восьмеричный Путь - в его основе лежат три фундаментальных принципа: Мудрость (панна), Нравственность (шила) и Сосредоточение (самадхи, в широком значении). Правильное Воззрение и Правильная Решимость составляют основу Мудрости, принцип Логоса (панна). Правильные Речь, Поведение и Образ Жизни представляют принцип Нравственности, этику (шила). Правильное Усилие, Правильная Собранность Разума и Правильное Сосредоточение представляют принцип Сосредоточения (самадхи).

Мудрость в своей высочайшей форме есть Просветление (самма самбодхи); ее истоком является искреннее стремление к истине, беспристрастное признание законов жизни в той мере, в какой они доступны сфере обычного человеческого переживания. В такой форме она называется Правильным Воззрением или Правильным Пониманием (самма диттхи). Весьма существенным в духовной позиции буддизма является то, что правильное понимание есть первый шаг на пути к освобождению, без него ни нравственность, ни практика сосредоточения не имеют никакой ценности. Нравственность – не что иное, как практическое выражение правильного понимания. Если человек следует определенным правилам только потому, что его ожидает некое вознаграждение, то его так называемая "нравственность" лишена всякой этической ценности. С точки зрения буддизма нравственность – не причина, но результат нашей духовной установки. Гармония между этой установкой и нашими деяниями, т.е. наша внутренняя правдивость – вот истинный смысл нравственности (шила). И именно по этой причине самадхи невозможно без шила, ибо сосредоточение не может быть достигнуто без наличия внутренней гармонии. Самадхи – это гармония высшего совершенства.

Резюме: Мудрость (панна) суть гармония между нашим разумом и законами Действительности. Нравственность (шила) суть гармония между нашими убеждениями и нашими деяниями. Самадхи суть гармония между нашими чувствами, нашим знанием и нашей волей, единство всех наших творческих сил в переживании более высокой реальности.
Таким образом, это предполагает сознательный контроль разума (винняна; в противоположность подсознанию – санкхара).

Самма вайама есть усилие сознания, или энергия, направляемая знанием; это – противодействие эмоциональным импульсам (ведана).
Самма сати – правильная собранность разума, противопоставлена жажде (танха) и привязанности (упадана).
Самма самадхи есть такое состояние совершенного сосредоточения и единения всех творческих сил, которое контролирует процесс становления (бхава), определяет перерождение (джати) и в конце концов устраняет их вместе со всем присущим и неотделимым от них страданием.

«Мир, о Каччана, привык опираться на двойственность, на "это есть" и на "это не есть". Однако, для того, кто воспринимает согласно истине и мудрости, как вещи этого мира возникают, для него в этом мире не существует понятия "это не есть". И тот, о Каччана, кто познает согласно истине и мудрости, как вещи этого мира исчезают, для него не существует в мире такого понятия – "это есть".»

 

Четвертая Часть
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ПРИНЦИПЫ
БУДДИЙСКОГО УЧЕНИЯ О СОЗНАНИИ
1. ОБЪЕКТЫ СОЗНАНИЯ
Отношение субъекта к объекту

Невозможность достижения равновесия напряженного состояния, полное разногласие между субъективным велением и объективно данными фактами, дисгармония между представлениями и действительностью и есть то, что мы называем страданием. Преодоление этой дисгармонии, достижение состояния внутренней свободы обусловливается не подавлением воли, но устранением самого вакуума, т.е. уничтожением этой иллюзии эго. Любое страдание возникает на основе ошибочной установки. Мир не есть ни добро, ни зло. И только исключительно наше отношение к нему превращает его либо в то, либо в другое.

Объекты и сферы сознания

...Мы должны помнить, однако, что напряжение в сфере чувственного восприятия не является необходимым состоянием, но исключительно плодом иллюзии. Если разум направлен к сверхмирскому знанию, чувственные объекты воспринимаются и исследуются с должной проницательностью, и вместо того, чтобы тормозить и связывать силы сознания, они отражают их, обращают их к их источнику, умножая таким образом их силу.

Сфера Чистой Формы

В сфере Чистой Формы (рупадхату) решающее значение имеют пять факторов: 1) дискурсивное мышление (витакка); 2) рефлексия (или подкрепляющее мышление (вичара); 3) заинтересованность, увлеченность, вдохновение (пити); 4) блаженство (сукха) и 5) однонаправленность (экаггата). Последний фактор присутствует в любом акте сознания как разновидность непреходящей тенденции направленности, но в случае медитации (джхана) и особенно на более высоких ее стадиях этот фактор усиливается до определенного уровня концентрации. Предоминанта этого фактора вместе с остальными четырьмя качествами обусловливает устранение пяти препятствий, которые сковывают мирское мышление:
мышление (в его начальной стадии) устраняет леность и вялость;
рефлексия (или подкрепляющее мышление) устраняет сомнение, скептицизм;
радость (или вдохновение) устраняет ненависть (дога, или бйапада);
блаженство устраняет ментальное беспокойство и страх;
сосредоточение устраняет алчность, жажду (лобха).
В процессе дальнейшей медитации экаггата все более и более возрастает. Иными словами: энергия, распределенная в предшествующих четырех факторах, постепенно поглощается сосредоточением (экаггата).

Естественно, что противопоставление "субъект – объект" может быть оправдано исключительно с внешней точки зрения.
В действительности невозможно отделить сознание от его содержания. Существуют только отличные друг от друга моменты сознания, разнящиеся во времени и содержании, но каждый из них представляет неделимое целое. Только ради словесного выражения и ментального (логического) упрощения мы отвлекаемся от непрерывного процесса "становления сознания" и обращаемся к более или менее статической идее "сознание", а после создания понятия для обозначения единства и стабильности этого процесса мы вынуждены выработать дополнительное понятие, объясняющее изменения в этом процессе: элементы представления, или объект сознания. Если в связи с этим понятием мы говорим также и о предмете (субъекте) сознания, то этим мы указываем на то более высокое единство кармически обусловленных сил, которое мы называем "индивидуальным", – "тем, что не может быть делимо", – ибо это не есть механическое единство неизменной или ограниченной "вещи", но непрестанно струящийся процесс перестановки, исправления и унификации жизненных сил, обретающих свое средоточие (фокус) в сознании. Но так же как фокус не есть нечто отличное от лучей, сходящихся в нем, так и сознание не отличается от тех сил, которые в видимой или невидимой форме создают индивидуума.

Мы настолько привыкли отождествлять понятия с действительностью, что зачастую даже забываем, что в буддизме такие понятия, как "индивидуум", "субъект", "я", "мое", могут быть использованы исключительно в относительном смысле.

Сфера Не-Формы

После устранения любых объектных и образных представлений пространство выступает в качестве непосредственного и интуитивного объекта сознания. Оно обладает двумя качествами: бесконечность и не-материальность (отсутствие чего бы то ни было объектного; букв, "не-вещь-ность"), ибо "пространство как таковое", "пространство в себе" не может быть объектом сознания. "Бесконечность пространства" (акасананчайятана) и "не-вещь-ность" (акинчаннайятана) являются таким образом – как равноценные выражения пространства – объектами интуитивного сознания. Если же, однако, это сознание бесконечности пространства само становится объектом медитации, то возникает переживание бесконечности сознания (акасананчайятана). Если бесконечность становится сознательной, то это раскрывает и бесконечность сознания. В ходе интуитивного переживания сознание полностью отождествляется с объектом и растворяется в нем: если же последний бесконечен, то и сознание становится неограниченным. Но только ретроспективно сознание осознает свою собственную безграничность. Аналогично сознание пустоты, отсутствия любых материальных или воображаемых "вещей", "не-вещь-ность" становится объектом последующей ступени медитационного углубления, которая включает также и осознание этой "пустоты сознания", называемой "ни восприятие, ни не-восприятие (невасанианасаннайятана), или "предельная граница восприятия". Но даже и это состояние продолжает сохранять свою позитивную сторону и не может быть охарактеризовано исключительно как осознание не-восприятия: в нем совершенная свобода, покой и ясность представлены так, что исключается любая возможность описания или обсуждения. Здесь любые определения парадоксальны.
в реальной медитации имеет место процесс прогрессирующего объединения: от дифференциации поверхностного сознания к единству глубинного сознания. Сознание "бесконечности пространства" представляет положительный аспект пространственного переживания, тогда как сознание "не-вещь-ности" – отрицательный. Соответственно первое предшествует в процессе медитации второму, и в то же время второе, вследствие своей внутренней взаимосвязи с первым, может быть развито посредством переживания "бесконечности сознания". Ибо в бесконечности пространства, так же как и сознания, все частности и ограничения устраняются, и, как непосредственное следствие этих состояний, появляется переживание "не-вещь-ности".
Таким образом, сознание в сфере Не-Формы (арупалока-читта) проявляется в четырех последовательных состояниях дхьянического углубления:
Сфера бесконечности пространства.
Сфера бесконечности сознания.
Сфера "не-вещь-ности".
Сфера предельной границы восприятия.

Уровни существования (бхуми) и соответствующие им состояния сознания (читтани).
Пятдесят два фактора сознания (четасика)

2. СТРУКТУРА СОЗНАНИЯ

Факторы сознания убывают по мере перехода на более высокие ступени дхьянического углубления; начиная с общего исходного основания или, точнее, с поверхности обычного состояния разума, сознание все более и более сосредоточивается, пока наконец не достигается точка полного единения. Таким образом, сознание колеблется между предельными состояниями Дифференциации и Однородности. Однородность есть первоначальное, важнейшее состояние разума, тогда как поверхностное сознание, или сознание в общепринятом смысле слова, может быть определено как феномен сопротивления – препятствия в потоке бытия. "Поверхностное сознание" является наиболее дифференцированным. По мере нашего самоуглубления дифференциация убывает, а воссоединение возрастает. Поэтому мы и называем это однородное сознание, или приближающееся к нему, сознанием глубинным, или "фундаментальным сознанием". Концепция эго есть плод исключительно поверхностного сознания, ибо эго способно существовать только там, где имеются различия, а, следовательно, противопоставление эго – не-эго. Чем ближе сознание приближается к своим основам, тем сильнее угасает идея "Я". И именно по этой причине эго воспринимается в процессе медитации как иллюзия.

сознание более высокоразвитых существ аналогично сознанию более высоких уровней медитационного сосредоточения. проблема заключается в более фундаментальном вопросе: какое различие между единством сосредоточенного разума и единством неразвитого сознания, в чем отличие более высокого сознания от подсознания, мирского сознания от состояния сверхмирского медитационного углубления (локуттара-джхана), простоты мудреца от наивности ребенка, в чем различие между отсутствием восприятия в состоянии концентрации и внешне сходным явлением в глубоком сне или гипнозе?

Рис. 8. Структура сознания и индивидуальные стадии развития сознания
Периферия круга представляет зону максимально возможной дифференциации, тогда как центр образует общую точку единства, в которой более не существует никакой дифференциации сознания. Выделенные радиальные линии отмечают границы рождения и смерти (причем и то, и другое – всего лишь две стороны одного и того же процесса). Однако расстояние между ними обозначает не продолжительность жизни (которая в данном случае не имеет значения), но ценность опыта индивидуального существования на отдельном этапе его развития, определяемую его положением в общей схеме психогенетических возможностей. Эта ценность в пределах одного существования может быть названа ментальным горизонтом или средним диапазоном сознания, который определяется накопленным и ментально усвоенным опытом. Ширина сектора соответствует диапазону активности менталитета. Чем больше путь, перекрываемый индивидуальным сознанием, тем больше ценность опыта, накопленного в нем, и тем шире сектор на нашей диаграмме. Дифференциация и интенсивность объединены в ментальный радиус активности. Интенсивность сознания, т.е. напряжение между внешним и глубинным, есть расстояние между наивысшей и наинизшей точками линии сознания в пределах одного существования. Эта линия отмечает путь частного индивидуального сознания, или причинно-связанных моментов сознания данного индивидуума.

...Но индивидуум становится тем, кто он есть только благодаря отличию от других. Если же, однако, это различие ошибочно понимается как наиболее существенное свойство и возводится ввиду отсутствия необходимого знания или интуиции до идеи абсолютного эгоизма, то, несомненно, вслед за этим возникают дисгармония и страдание. Под влиянием этого страдания эгоистическая воля (камаччханда) превращается в волю к освобождению (дхаммаччханда). Переживание страдания ведет к пониманию жизни (самма диттхи), и таким образом воля к освобождению становится поворотным пунктом воли, началом нового направления (сота-патти) в психологическом развитии человека. До достижения периферии прогресс был направлен к периферии, к дифференциации, к созданию интеллекта, однако после достижения ее границ он направляется к центру, к объединению, к интеграции.
Поворотный пункт – это "освобождение от свободы", от произвольно разделяющего, ограничивающего концептуального интеллекта, монопольное положение которого устраняется только посредством полного обращения вовнутрь, путем переориентации нашего внимания от множественности к единству, от ограниченного к безграничному, от понятийного к интуитивному, от индивидуального к всеобщему, от "я" к "не-я". Это означает не столько устранение чувственной деятельности или подавление чувственного сознания, сколько новую установку по отношению к ним, когда мы уже не рассматриваем вещи с точки зрения "я" и возникающих отсюда привязанностей и предубеждений, но подходим к ним с позиции единства или однородности, составляющей основу всего сознания и его объектов. Исключительно переживание или осознание того, что мы не только части единого целого, но и каждый из нас имеет основанием целое и являет собой сознательное выражение целого, пробуждает нас к Реальности, к Освобождению, к восстановлению Гармонии, утраченной из-за привязанности к ограниченным и иллюзорным представлениям ("предрассудкам").

Восстановление Гармонии достигается посредством соединения поверхностного и глубинного, путем проникновения в сокровенные глубины сознания, освещением их светом проницательности и подъемом сокровищ глубинного на поверхность. происходит нечто уже принципиально отличное и новое. Однородность сознания превращается в осознанное единство. Аморфное и почти индифферентное (и безотносительное) на-себе-сосредоточенное сознание замещено накопленными ценностями переживания (опыта), собранными воедино как подсознательная память и имеющими отношение ко всем проявлениям и силам жизни. Таким образом, сознание становится сверхиндивидуальным.

 

Но недостаточно начинать с любой точки периферической зоны; вначале должна быть достигнута наибольшая дифференциация в самой периферии, после чего только и возможен успешный поворот к центру. Сомнамбулическое, гипнотическое или достигаемое посредством наркотиков состояния разума, например, не имеют никакой прогрессивной ценности: они лишены определяющего момента в периферии (достижение которого всегда предполагает определенный уровень развития и зрелости индивидуума).

Будда не отрицал ни разум, ни логическое мышление, ни интеллект, но он познал границы их действия и соответственно этому указал их место. Его нельзя отнести к тем людям, которые полностью исключают интеллект только потому, что не умеют им пользоваться. Отрицание есть бегство, а не преодоление. Только после достижения верхней границы дискурсивного мышления мы обретаем право и возможность перешагнуть ее. Теперь становится понятной важность периферии, так же как и важность человеческого существования в отношении пути к Освобождению, ибо только в сознании человека может быть достигнута периферия, а вместе с ней и поворотный пункт, который составляет первый шаг сверхмирского пути. Будда называет "благим путем" человеческое рождение, к нему должны стремиться даже боги, если они желают достичь наивысшей цели. Какая иная религия отводит столь важное место человеку! Человек – это центр буддийского учения, возникшего на основе глубочайшего опыта гуманизма. И именно по этой причине буддийская концепция мира является психо-космической, а человек, как микрокосм, вмещает в себя весь мир, а следовательно, способен в конце концов и превзойти его.

буддийское мировоззрение сохраняется в своих основных чертах и до сегодняшних дней, ибо оно основано на живой интегральной психологии любого человека. Поэтому оно является всеохватывающим. … противоположностью чему является опыт единства переживающего и переживаемого, который не нуждается ни в каком компромиссе между субъектом и объектом. Таким образом, даже в своей самой богатой "фантастической" форме буддизм проявляется как Учение Действительности.

"А ныне, бхикшу, я обращаюсь к вам: все сущее, движимое санкхарами (вайядхамма санкхара), подвержено разрушению. Прилежно стремитесь к достижению цели". Это последняя речь Татхагаты.
Затем Совершенный вступил в первое состояние медитационного углубления (джхана), и, восходя, вступил во второе, и, восходя, вступил в третье, и, восходя, вступил в четвертое. И, восходя из четвертого состояния углубления, он достиг такого состояния разума, которому присуща только бесконечность пространства. И, восходя из совершенного сознания бесконечности пространства, он достиг такого состояния разума, которому присуща только бесконечность сознания (виннана). И, восходя из совершенного переживания бесконечности сознания, он достиг такого состояния разума, которому не присуще вообще что бы то ни было объектное. И, восходя из этого состояния сознания, лишенного каких бы то ни было объектов, он достиг такого состояния разума, в котором: нет ни восприятия, ни не-восприятия. И, восходя из этого состояния сознания предельной границы восприятия, он углубился в состояние совершенного отсутствия восприятий и идеаций (санна-ведайита – ниродха).

Тогда достойный Ананда сказал достойному Анурудхе: "О господин, о Анурудха, скончался Блаженный!" – "Нет, брат Ананда, еще не скончался Блаженный, он перешел только в то состояние, когда сознание совершенно лишено восприятий, и идеаций".

Тогда Совершенный, исходя из состояния полного отсутствия восприятий и идеаций, вступил в состояние ни восприятия, ни не-восприятия. И, исходя, вступил в то состояние сознания, которое лишено чего бы то ни было объектного. И, исходя, вступил в сферу единого бесконечного сознания. И, исходя из сферы единого бесконечного сознания, вступил в сферу бесконечного пространства; и, исходя, перешел в четвертое состояние духовного погружения, и в третье, и во второе, и в первое. И вновь, исходя из первого, перешел во второе, и, восходя, вступил в третье, и, восходя, вступил в четвертое. И, исходя из четвертого, Блаженный немедленно скончался".

Это подтверждает наше допущение о том, что "мертвое" сознание совпадает с пятой джханой, откуда для медитирующего открываются два пути: либо воспоминание предшествующих существований, либо путь, ведущий к четырем арупа-лока-джханам (в которые мы не включаем совершенное устранение восприятия). Однако в отношении их содержания можно утверждать, что дальнейший прогрессирующий процесс единения продолжается, хотя и кажется, что выражения "бесконечность пространства" или "бесконечность сознания" указывают на противоположное. Действительно, бесконечность – это не что иное, как отрицание отдельности, разграничения или дифференциации. "Бесконечность пространства" суть преодоление принципа формы (который еще сохранялся на предыдущей ступени), бесконечность, или точнее, неограниченность сознания суть преодоление объективного пространства, пространства как объекта, лежащего вне сознания, посредством полного, совершенного его осознания. Как только его полное единение с сознанием достигнуто, исчезает противопоставление субъекта объекту и начинается переживание "не-вещь-ности". С постепенным исчезновением и этого переживания медитирующий вступает в сферу "ни восприятия, ни не-восприятия", в состояние, которое не может быть выражено в словах, ибо там, где не существует никаких видов дифференциации, не существует и никаких обозначений.

3. КЛАССИФИКАЦИЯ СОЗНАНИЯ

"В созерцании прекрасного, если оно действительно чисто, не существует никаких эгоистических мотивов, и человек полностью освобождается от "я". Полное отсутствие "я", если это состояние упрочено, суть ниббана. И человек, которому доступно временно освобождение от "я" в созерцании прекрасного, достигает таким образом временно переживания ниббана – он вступил на путь, который способен привести его в конце концов к полной, несомненной, совершенной ниббане. Поэтому я утверждаю, что красота поможет многим обрести ниббану".

Концепция прекрасного (субха, собхана) в буддизме тесно связана с идеей чистоты и добра, подобно учению Платона об идентичности Добра, Красоты и Истины в их наивысших аспектах. Вряд ли необходимо говорить, что и в буддизме также Добро не может быть отделено от Истины, т.е. от того, что соответствует законам Реальности (Дхамма в наивысшем смысле). Поэтому двадцать девять указанных классов сознания, так же как и подобные классы сознания в сферах Чистой Формы и Не-Формы и сверхмирское сознание, называются "прекрасными состояниями сознания" (собхана-читтани).

4. ЧЕТЫРЕ ТИПА "БЛАГОРОДНОЙ ЛИЧНОСТИ" И ПРОБЛЕМА СТРАДАНИЯ

...Как же можно назвать буддизм пессимистическим учением, когда даже любое ментально омраченное настроение отрицается как безнравственное, а одной из основных медитаций является медитация о всеобъемлющей радости (мудитабхавана)?

"Я есть" – бесполезная мысль;
"Я не есть" – бесполезная мысль;
"Я буду" – бесполезная мысль;
"Я не буду" – бесполезная мысль.
Бесполезные мысли являются болезнью, язвой, занозой.
Но преодолевший все бесполезные мысли
называется безмолвным мыслителем.
И мыслитель, Безмолвный, не возникает более,
не возвращается более,
Ему неведомы более ни трепет, ни страсти.

Дыхание занимает промежуточное место: будучи вне сферы бессознательных функций, оно может быть возведено в сферу сознания и способно функционировать в равной мере как автоматически, так и намеренно волитивно. Таким образом, именно дыхание объединяет прошлое с настоящим, ментальное с телесным, сознательное с бессознательным. Оно является посредником, отправным пунктом, из которого мы овладеваем тем, что было, и тем, что есть, который позволяет нам стать властелинами прошлого и настоящего; поэтому оно и является исходной точкой творческой медитации.

 

Пятая Часть
ФАКТОРЫ СОЗНАНИЯ (ЧЕТАСИКА)
1. ПЕРВИЧНЫЕ ИЛИ ПОСТОЯННО НЕЙТРАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ

121 класс сознания представляет полную систему координат, которая охватывает все дополнительные детали буддийской психологии и посредством которой могут быть определены любые явления сознания.
Постоянные или первичные нейтральные факторы суть следующие:
пхасса – ментальный контакт (или чувственное впечатление);
ведана – чувство (или эмоция);
санна – восприятие, перцепция;
четана – воление;
экаггата – однонаправленность;
дживитиндрийя – психическая витальность;
манасикара – спонтанное внимание.

И наконец мы должны упомянуть о духовном аспекте упеккха, совершенное равновесие разума, совершенная духовная равностность и гармония, которое появляется в переживании высочайших духовных объектов или состояний сознания.
Именно ошибочная интерпретация слова "упеккха" привела к величайшему недоразумению в оценке буддийской духовной позиции. Неуточненный, чисто негативный перевод этого чрезвычайно важного понятия словом "индифферентность" вызывал со стороны небуддистов часто повторяемый упрек, что любовь (метта), сострадание (каруна) и со-радость (мудита), которые совместно с упеккха называют четырьмя "божественными состояниями" (брахмавихара), – всего лишь вспомогательные ступени для достижения полной индифферентности, которая якобы и является целью и высшей точкой буддийского учения об освобождении. На основании того факта, что упеккха стоит в конце этого ряда, заключили, что для буддиста любовь и сострадание – это только средства собственного спасения и поэтому буддизм, в отличие от христианства, лишен истинного альтруизма и уступает ему в своей этической ценности.
Только наличие упеккха, этого совершенного (самма) духовного и умственного равновесия, наделяет метта, каруна и мудита их всеобъемлющим основанием и освобождает эти качества от узких рамок личной привязанности. Можно утверждать, что любовь, сострадание и со-радость не только обретают в упеккха свое завершение, но более того – именно упеккха является предпосылкой этих качеств, позволяющих Совершенному, подобно Солнцу, равностно нести свет как праведным, так и неправедным.
Упеккха в высочайшем смысле есть то святое непоколебимое равновесие души, которому чужды как равнодушие, так и апатичность и для которого не существует ни малейшего различия между собственной самостью и самостью другого, – о чем Шантидева говорит в первой карике "Шикщасамуччайя" следующим образом: "Если я и мой ближний в равной мере ненавидим страх и страдание, то в чем же мое превосходство, чтобы искать для себя защиты, а не для другого?"

2. ВТОРИЧНЫЕ НЕЙТРАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ

Вторичными нейтральными факторами являются:
витакка – (дискурсивное) мышление в его начальной стадии;
вичара – рефлексия или подкрепляющее мышление (продолжение дискурсивного мышления);
адхимоккха – решимость (результат дискурсивного мышления);
вирийя – сила воли, энергичность, усилие;
пити – заинтересованность, удовольствие, радость, восторг (согласно степени интенсивности проявления);
чханда – стремление к действованию, желание к исполнению, воля к осуществлению.

3. НРАВСТВЕННО-РЕШАЮЩИЕ ФАКТОРЫ И ИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ

саддха – вера, уверенность;
сати – внимательность; внимание, как процесс; "удержание" объекта (медитации); букв.: память;
хири – стыд (как голос совести), добросовестность, самоуважение (как основа истинной этики);
оттаппа – тщательность, тактичность, разборчивость в средствах;
алобха – отсутствие жажды, алчности; самоотрешенность; беспристрастность;
адоса – отсутствие ненависти; симпатия;
татрамаджджхаттата – равновесие разума, спокойствие, невозмутимость;
кайяпассаддхи – невозмутимость психических элементов;
читтапассаддхи – невозмутимость сознания;
кайялахута – легкость, подвижность психических элементов;
читталахута – легкость, подвижность сознания;
кайямудута – эластичность, отзывчивость, восприимчивость психических элементов;
читтамудута – эластичность, отзывчивость, восприимчивость, сознания;
кайякамманната – приспособляемость, адаптивность психических элементов;
читтакамманната – приспособляемость, готовность сознания;
кайяпагунната – опытность, искусность психических элементов;
читтапагунната – опытность, искусность сознания;
кайуджджуката – прямота, правильность психических элементов;
читтуджджуката – прямота, правильность сознания.

С абсолютной точки зрения продолжительность жизни живого существа чрезвычайно коротка и равна длительности одного акта сознания. Подобно тому, как колесо колесницы, вращаясь, касается земли только одной точкой обода и, остановившись, опирается только на одну точку; точно так же длительность жизни живого существа определяется длительностью одного момента сознания; как только это сознание прекратилось, говорят, что бытие также прекратилось.

Шестая Часть
ФУНКЦИИ СОЗНАНИЯ И ПРОЦЕСС ВОСПРИЯТИЯ

1. ДИНАМИЧЕСКАЯ ПРИРОДА СОЗНАНИЯ
Фактически каждый момент является переходом к новой форме жизни, поскольку в каждое мгновение что-то становится прошлым и умирает, а нечто новое появляется или рождается.
Уподобление потока сознания реке (сота) имеет известную ценность в следующем отношении: оба внешне кажутся неизменными как целое, хотя их элементы непрестанно изменяются. А между тем не возникает никакого сомнения в существовании реки, и вполне определенно можно говорить о ее реальности. Аналогично постоянство отношений в непрестанно обновляющихся процессах становления сознающим создает иллюзию существующего в действительности "Я", "эго", или неизменной личности.

2. ФУНКЦИИ СОЗНАНИЯ И ПРОБЛЕМА МАТЕРИИ
буддист не занимается исследованием сущности материи, но только исследованием сущности чувственной перцепции и опыта, которые, собственно, и создают у нас представление или идею материи.
"Рупа-дхармы не отрываются от других категорий дхарм, от сознания, эмоций и т.д., а рождаются и исчезают ежемгновенно, как и они, и входят в состав мимолетных комбинаций, из которых слагается поток сознательной жизни".

3. ПРОЦЕСС ВОСПРИЯТИЯ (ПЕРЦЕПЦИИ)
...Проблему свободной воли, таким образом, нельзя решить простым утверждением или отрицанием. В некотором отношении мы свободны, в другом – нет, и положение границы, разделяющей эти два условия, есть не объективная, а субъективная проблема.

Когда мы обнаружили, что внешне простейший процесс сознания оказывается весьма запутанным и сложным взаимодействием многочисленных элементов действующих и противодействующих сил, которые не следует рассматривать как выражение некоего субстрата эго, но, напротив, в котором идея эго возникает как продукт определенных функций, – тогда был раскрыт еще один краеугольный камень буддийского учения: анатта.

аничча
Бергсон: ….Эта картина, или, вернее, быстро сменяющееся представление Высшей Гармонии, в котором утрачены бесчисленные моменты, весьма полезна для практических целей, но она не есть действительность, ибо она мертва...
Так поступаем мы, например, с бурей вибраций, которую мы превращаем в "звук" и "свет". Благодаря мере времени, к которой приспособлен нормальный человеческий аппарат, он регистрирует для нас то, что мы называем в своей наивности "естественным миром". Несколько большая скромность или более здравый рассудок могли бы показать нам, что лучшим названием было бы "наш естественный мир"...
Таким образом, утверждение мистиков о том, что в своих экстатических состояниях они изменяют условия сознания и воспринимают более глубокую реальность, нельзя отбрасывать как безрассудное" (Эвелин Андерхилл. Мистицизм, с. 36).

Изменение и преодоление ритма человеческого сознания и является целью духовного тренинга буддизма на высших ступенях медитации, которые соответствуют переживанию более высоких мировых уровней. И хотя эти опыты не являются высшей целью Буддийского Пути, они показывают, что наш человеческий мир – всего лишь частный случай среди других бесчисленных миров, и что миры буддийской космологии следует искать не в мистериях пространства, но в мистериях нашего собственного разума, в котором миры существуют как возможности опыта. Когда человек осознал относительность своего собственного мира и скрытые способности сознания, другими словами – если он понял, что не привязан к этому индивидуальному миру (миру его чувств), но живет исключительно в том мире, который соответствует "ритму" его разума, тогда он сделал первый шаг к освобождению. Высочайшей целью, однако, является изменение ритма всей нашей жизни и преобразование ее в ту высшую гармонию, которую Будда разъяснял как отсутствие жажды, ненависти и неведения: то, что описывается словом Ниббана.

Теперь очевидно, что буддизм представляет полный переворот во всех конвенциональных взглядах, и что негативный характер его формулировок вызвал определенные трудности, которые пугали обычного человека, ибо идея анатта для него означает разрушение его личности, а идея аничча – уничтожение его мира.
Но идея аничча отрицает не "существование" вещей, а только их перманентность, и точно так же идея анатта утверждает не отсутствие "самости", а отсутствие неизменной "самости", непрестанно существующей как самостоятельная единица. В действительности именно идея анатта гарантирует возможность развития и роста индивидуальности, показывая, что "я" или "самость" являются не абсолютными величинами, но обозначениями относительных пределов, созданных самим индивидуумом в соответствии с уровнем его знания.
Первобытный человек ощущал тело как свою "самость", более развитый человек принимает за "я" свои чувства или свои ментальные функции. Но Будда не рассматривает ни тело, ни разум как свою "самость", зная их относительность и взаимозависимость.
Таким образом, идея аничча не делает мир менее реальным, но, напротив, она показывает, что мир представляет собой исключительно процесс действования. Нигде нет застоя, нет ограничения. Ничто не существует само по себе или отдельно в самом себе. Не существует ничего постоянного; и вместо мира, заполненного мертвыми вещами, существует живой космос, который находит свое подобие в сознании каждого индивидуума и свой фокус – в каждом атоме, так же как и каждое мгновение, рассматриваемое с точки зрения бесконечной делимости, содержит безграничность времени. Таким образом, мы обнаруживаем присутствие внутри нас самих вечности и полноты, которые недоступны нам до тех пор, пока мы ищем их в фантасмагории внешнего мира или отдельного маленького эго.

Тот, кто вступает на Путь Будды, должен отбросить любые мысли о "я" и "моё". Но это отбрасывание не обедняет нас, а напротив, обогащает, ибо отбрасываем и разрушаем мы стены нашего заточения, обретая взамен высшую свободу, которую не следует понимать просто как растворение в целом или как чувство идентичности с другими, но как восприятие бесчисленных и бесконечных взаимоотношений, в соответствии с которыми каждый индивидуум, по сути, связан со всем, что есть, вмещая таким образом в своем сознании всех живых существ, принимая участие в их сокровенном переживании.

 

Плата за фильм смертью

Единственная проблема в том, что с концом фильма кончится и отождествившийся с его героем зритель.
Экран в этой метафоре долговечней, а сноп света проектора - вечен.

Но для усилия по отдиранию восприятия от происходящего на экране, нужно либо потерять интерес к фильму, либо не желать исчезнуть с его окончанием.
А можно разделять общую уверенность, что это участь всех персонажей и героев фильма; и иначе никак невозможно.
Тогда можно расслабиться и досмотреть фильм до конца. Своего конца.

В то же время, осознав себя не киногероем, а экраном, можно наслаждаться фильмом гораздо полнее.

 

"Нирвана это смерть?"

Да. И Бог - это тоже смерть.
(перевод: Если нирвана - смерть, то Бог это тоже смерть. Все, что можно сказать про нирвану, можно сказать и про Бога. Но не наоборот )

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

однонаправленность – это стимул к единению и взаимодействию всех сил сознания: подобно тому, как фокус линзы, не будучи собственно направленным на что-либо, собирает рассеянные лучи и объединяет их, создавая таким образом полный образ солнца в одной точке. Но эта точка, не обладающая никакой пространственной протяженностью, не ограничивает бесконечность проходящих через нее лучей. Здесь мы видим практический пример парадокса единства и со-существования конечного (точка) и бесконечного (луч).
"Однонаправленность" нашего сознания, подобно фокусу линзы, также способна служить тому, чтобы сфокусировать отдельный предмет, а само сознание привести в состояние собранности или концентрации посредством исключения любых особых объектов, благодаря успокоению сознания в самом себе, безмятежности восприятия своей собственной таковости (татхата). Но, чтобы освободиться от многообразия чувственных впечатлений, необходимо прежде всего направить наше внимание на один объект, затем, когда это достигнуто, исключить внутренние и внешние помехи и, наконец, отбросить и сам исходный объект.
"Ум (манас) проявляет свою деятельность в двух направлениях: первое ведет к достижению истинной природы сознания (алайя-виджняна); второе – к многообразию проявлений и исчезновений, жизни и смерти. Но какова истинная природа сознания? Это – величайшие ясность и единство, всеохватывающая целостность, квинтэссенция действительности". То, что ведет к достижению истинной природы сознания, суть "направленное" или гармонизированное сознание; то, что ведет к многообразию, к раздробленности, к неполноте – это "ненаправленное", нескоординированное, утратившее основу сознание поверхностных людей.
Согласно "Ланка-аватара-Сутра", направленность разума к своему собственному источнику заключается во внутреннем обращении в глубочайшие основы сознания, в себя, в отказе от любой чисто понятийной мыслительной деятельности, т. к. именно рассудочность и интеллектуальная вивисекция заводят нас еще глубже в иллюзию вне нас существующего мира. Здесь речь идет не об устранении чувственной деятельности или подавлении чувственного сознания, но о новой позиции по отношению к ним, суть которой – устранение любых произвольных различий, привязанностей и предрассудков.
Поэтому и теории вряд ли играют какую-либо роль и находят свое применение только как форма описания или же для интерпретации труднопостижимых концепций. Отправным пунктом всегда является опыт, а его результаты обсуждаются только в той мере, в какой они связаны с религиозной практикой. Поэтому если мы иногда встречаем в буддийской психологии утверждения, которые кажутся нам непонятными или недостаточна обоснованными на наш взгляд, то основная причина этого в том, что мы лишены необходимого опыта (если только мы не были введены в заблуждение ложным лингвистическим истолкованием).

Между прочим, тантрический буддизм также располагает методикой конкретизации и визуализации духовных объектов – геометрическая янтра. Диаграммы этих янтр составляются из треугольников, квадратов, кругов и других геометрических фигур, которые изображают существенные для медитации свойства сознания, их взаимоотношения и действующие в медитативном процессе функции (идеи, восприятия, психические реалии). Позиция и форма каждой производной геометрической компоненты, образованной геометрическими фигурами, соответствуют определенной идее или внутреннему переживанию. В соответствии со все увеличивающимся многообразием и утончением медитативных методов развиваются и эти абстрактные геометрические янтры, и еще более сложные мандалы, благодаря которым свойства сознания и возникающие в процессе медитации переживания освобождаются от застылости схоластических понятий и превращаются в видимые символы и наглядные образы (либо автоматически, либо как намеренная ментальная проекция). Только те, кто прошел переживание медитации, способны постичь действительную природу этих символов. Подобным образом можно утверждать, что психологические и философские концепции есть не что иное, как символы, связанные с переживаниями определенной ментальной установки или психического направления. Медитация есть Альфа и Омега для истинного понимания этого материала.

5. ШЕСТЬ КОРЕННЫХ ПРИЧИН

истинно творческий акт есть не что иное, как преодоление всех препятствий видеть действительность так, как она есть, и в этом смысле можно повторить слова о том, что гениальность – это "сохраненная наивность" или непредубежденная простота беспрепятственного сознания. Мудрый, т.е. святой, и еще более – Просветленный, являются теми, кто разрушил до основания все барьеры внутри себя и поэтому осознал реальность, стал ее частью, способен влиять на нее. Став таким образом живым сосредоточием реальности, он являет наиболее совершенное воплощение творческой способности. Его активность направлена на созидание гармонии, которая заключается не только в нем самом, но излучается далеко за пределы его индивидуальных границ. В то время как еще не достигшие этой чистоты сознания связывают самих себя своими поступками, Святой освобождает себя благодаря своим деяниям.

Статическая природа наивысших состояний сознания подтверждается и тем, что Святой именуется "асекха" – "тот, кто более не прилагает усилия", в противоположность "секха" – "прилагающему усилие". То, что в случае обычных людей рассматривалось бы как недостаток, превращается в почетное имя Совершенного, и, напротив, – все те качества, которые в случае обычных людей обозначаются как "добро", являются естественной и единственно возможной формой выражения Совершенного. Поэтому невозможно говорить о том, что он пребывает совершенно пассивным, и невозможно утверждать, что он вырвал с корнем всю "злую" долю человеческих качеств, оставив только "добрую", которая в этом случае, ввиду отсутствия оппозиции и противодействующих сил, не может более расцениваться как "добрая". Нет, Его установка стала принципиально иной, ибо исчезли привычные предрассудки (авиджджа), вследствие чего те препятствия, которые обозначались как неблагоприятные, не способны более появиться. Таким образом Он стал "единым", "полным" (воссоединенным, однородным внутри себя), духовно здоровым. Он преодолел болезнь двойственности, которая по причине "само-заблуждения", всегда пребывает в конфликте с действительностью. Таким образом, проблема заключается не в том, как отбросить некоторые качества, но в том, как восстановить равновесие сил. Подобно тому, как разбалансированные весы можно привести в равновесное состояние, перемещая точку подвеса коромысла, а не накладывая дополнительные гири на чаши, точно так же и дисгармонию человеческой психики можно устранить посредством перемещения центра тяжести с "эго" на "не-эго".
Буддист не признает идеи греха – существует только ошибка, заблуждение, неведение, и любые помысел и действие, связанные с ними, создают страдание. Следовательно, результат деяний или мысли можно назвать только "благим" или "неблагим" соответственно его согласию или несогласию с действительностью, или, другими словами, соответственно осознанию (виджджа) или неосознанию (авиджджа) природы действительности. Ни преодоления жажды, ни преодоления ненависти недостаточно для достижения полного освобождения (ниббана). Только преодоление иллюзии, ментальной ограниченности, достижение инсайта и мудрости, одним словом – Просветление – вот что наделяет истинным смыслом отрешенность и сострадание и преобразует их в те всеобъемлющие качества, которые являются неотъемлемыми свойствами Совершенного.
Эта способность развивается в процессе медитации на основе глубинного и направленного переживания до состояния абсолютной уверенности и знания, в котором уничтожены последние следы заблуждения.

6. Объекты сознания и их распределение в пределах 121 класса сознания

Существенное различие между обычным дискурсивным состоянием разума и сознанием углубления (джхана) заключается в том, что первое остается в рамках вербального мышления и понятийных абстракций, не выходя за пределы обусловленного значения, тогда как второе заключается во внутренней реализации эйдоса, воплощении идеи в жизнь, в реальность. Мышление и рефлексия (витакка-вичара) – всего лишь подготовительные факторы, сопровождающие вводную ступень, и исчезающие после того, как они выполнили свое назначение. Таким образом, медитация превращается из рефлексивного в интуитивное состояние разума, которое может быть выражено в различных терминах, например, "экстаз", "восхищение", "транс" и т.п., причем каждый из них предполагает отрицание понятийного (концептуального) мышления и трансформацию в экзальтированное состояние трансцендентального переживания (т.е. выходящего за пределы обычного состояния человеческого сознания).
В буддийской медитационной практике термин «полный, совершенный, чистый, беспримесный» применяется к таким объектам медитации, которые охватывают сознание "всецело", "полно", и не позволяют возникнуть в сфере сознания какой-либо сторонней мысли.

7. ПСИХОКОСМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА БУДДИЗМА
Единственный мир, о котором говорят буддисты, – это вселенная сознания, доступная переживанию в микрокосме человеческого разума, представленная различными состояниями жизни и реализуемая бесчисленными видами существ. Все небеса и все круги ада вмещаем мы, как возможности нашего сознания.

Да будет польза!
СУБХАМ АТТХУ!

 

Джек Корнфилд
Современные буддийские мастера

Полностью - тут:
Please login or register to view links




Джек Корнфилд
Современные буддийские мастера

ВВЕДЕНИЕ
Беседы с монахами-аскетами, бхикку, передают чувство «напряженной безмятежности» и уверенности, пронизывающее эти сосуды учения древней традиции. Каждый учитель подчеркивает какой-то специфический аспект передачи Будды, однако в то же время каждый учитель остается представителем самой сущности линии.
Такую книгу можно читать многими способами. Интеллектуалы могут быстро пробежать ее для удовлетворения любопытства. С другой стороны, вы можете «прочесть» ее с пустым умом, позволив ее очищающим водам проникнуть в сердце, ум и душу. В то время, когда вы дадите возможность ее словам струиться сквозь себя самого, может случиться, что в каком-то одном месте вас привлечет некоторый практический метод, они станут чем-то таким, к чему вы привяжетесь. Спокойное прозрение покажет вам, почему эта особая мысль попала в фокус вашего внимания. И когда вы усвоите то, в чем нуждаетесь, эта соринка будет вытолкнута на поверхность потока ваших проходящих мыслей – и уплывет вместе с самим потоком, оставив вас более чем когда-либо здесь и сейчас.
Шлю благословения. Рам Дасс

СЛОВАРЬ
Анапана – техника сосредоточения, основанная на отметках входящего и выходящего дыхания.
Внимательность (сати) – качество ума, которое отмечает то, что происходит в настоящий момент, без привязанности, отвращения или заблуждения.
Знак (нимитта) – внутренний психический образ, возникающий, когда ум становится сосредоточенным.




ГЛАВА 1. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ БУДДИЗМА

Его беспокоило не то, что дхарма окажется слишком сложной для понимания, а то, что истина дхармы чрезвычайно проста – настолько проста, что никто ей не поверит!
Когда одного тайского учителя спросили, не похожа ли медитация на самогипноз, он ответил: «Нет, это освобождение от гипноза».

Техника медитации – это виды психической дисциплины, которые позволяют нам успокоить ум, сосредоточивать его и подвергать проверке. Процесс освобождения от обусловленности заключается в замедлении обычного потока мыслей, восприятий, реакций, чувств, – потока, подобного бешеной обезьяне; и медитация есть наблюдение за этим потоком. Обыкновенно нас увлекают желания, предрассудки, обусловленность, инстинкты. Медитация – это практика ясности и бдительности, освобождение от обусловленных реакций на непрерывный поток событий и психических процессов.

Буддийская медитация ведет к отчетливому восприятию трех явлений: непостоянства, страдания, отсутствия прочного «я». По мере того, как ум становится сосредоточенным и наблюдательным, практикующий постигает непрерывные изменения всех явлений физической и психической сферы. Абсолютно все, что мы знаем, видим, слышим, чувствуем, думаем, обоняем, вкушаем, – познание всех этих фактов изменяется от мгновенья к мгновенью. И когда этот постоянный поток виден с большей полнотой, любая вовлеченность или привязанность становится явно нежелательной, как причина страдания. Практикующий видит, что все события ума и тела являют собой пустой процесс, который идет сам собой. Он видит, что за этим процессом нет никого, нет «я». Хотя такой процесс обладает порядком, следует закону кармы, или закону причины и следствия, в нас нет ничего, в чем можно увидеть некоторое постоянство – устойчивое «я», душу. Имеет место просто упорядоченное развертывание ума и материи, возникающее и гибнущее от мгновенья к мгновенью. Когда мы ясно видим этот факт и глубоко его чувствуем, постигая истинную пустоту «я», это переживание оказывается чрезвычайно освобождающим. Ум становится отрешенным, чистым и блистающим. Именно иллюзии постоянства, счастья, а в особенности существования «я», привязывают нас к миру двойственности, отделяют друг от друга и от подлинного потока природы. Глубокое восприятие пустоты всех обусловленных явлений подрезает наше желание обладать, держаться за какой-то объект или душевное состояние как за источник длительного счастья. Конечное счастье приходит из этой непривязанности, из равновесия. Здесь свобода от всех страданий, здесь мир.

Важно отличать медитацию, как особую форму и практику, от медитации, как образа жизни. Мы можем начать с практики медитации подобно тому, как мы практикуемся в игре на рояле. В конце концов, став мастерами своего дела, мы более не нуждаемся в практике. Как игра на рояле становится практикой, так и все, что мы делаем, станет медитацией; однако нам необходимо начинать с практики.
Описанные в книге виды техники медитации суть инструменты. Не следует пользоваться ими изолированно; медитация не есть всего лишь эгоистическая практика или культивирование особых состояний блаженства; она охватывает все наши переживания. Это орудие для развития ясности, осознания и приятия потока событий, какими бы они ни были. В конце техника медитации должна превзойти даже самое себя. Тогда не будет ни медитации, ни отсутствия медитации – останется только то, что есть.

Счастье, приходящее благодаря мудрости, превыше всякого знания, всякой силы. Это счастье истинного внутреннего мира, счастье, не колеблемое постоянной сменой физических и психических явлений, это мир превыше даже рождения и смерти.

Дисциплина

Медитация – это дисциплина. Рамана Махариши, пожалуй, наиболее почитаемый индийский учитель за последние несколько веков, сказал: «Никто не добьется успеха без усилия. Контроль над умом – это не первородное право; те, кто добиваются успеха, обязаны освобождением своей настойчивости. Непрерывно продолжайте практику, прилагая усилия и осознание, и вы добьетесь успеха».

… Он думал, думал и думал, приходил в ярость, пока наконец через несколько часов мысли не истощились. Наконец он оказался опустошенным от гнева и ожидания. Тогда он взглянул на учителя и широко улыбнулся. Учитель улыбнулся в ответ. Это было подобно возвращению домой. Взошло солнце; он с легким сердцем взял чашу и отправился за милостыней, медитируя во время каждого сделанного шага.
Для медитации не требуется особого места. Просто начните работать с того места, где вы находитесь в данную минуту; работайте терпеливо и дисциплинированно.

Что же такое правильное усилие? Это просто усилие быть внимательным, помнить в настоящий момент все, что происходит, не вынося о происходящем никакого суждения. В дзэн это называется усилием без усилия. Такое усилие без усилия предпринимается не ради того, чтобы что-то приобрести, чего-то достичь; это дисциплина и усилие оставаться в осознании настоящего момента. По мере того, как продолжается практика, укрепляется внимательность, как особое качество ума. Жизнь становится легче и светлее, внимательность приобретает решающую роль, становится образом жизни. Ум делается безмолвным, сердце – открытым. Дисциплина, усилие, терпенье весьма важны.

Ибо когда появляется мудрость, познается пустота ума. Нет «я»; нечего охранять; существуем только мы, все вместе; нет разделения, нет эгоизма. Мы пользуемся правилами морали для того, чтобы создать условия, благодаря которым нам можно было бы выйти за пределы формы, за пределы правил, прийти к глубочайшему миру и единству.

Сосредоточенность и медитация прозрения

Медитация прозрения, также называемая медитацией процесса, не сосредоточивает ум на одном каком-то объекте; вместо этого она вырабатывает качество сосредоточенности на изменяющихся объектах, которое оказывается инструментом глубокого проникновения в природу умственно-телесного процесса. В практике медитации прозрения развивается простое внимание, мы видим, не реагируя, – ко всему процессу нашего мира переживаний, к сознанию, ко всем объектам сознания. Вместо того, чтобы удерживать медитацию на одном предмете, мы поступаем иначе: объектом медитации становится непрерывно текущий поток меняющегося умственно-телесного континуума; и благодаря уравновешенному, ясному наблюдению приходит мудрость, приходит прозрение в то, чем мы действительно являемся.

Виды медитации сосредоточения многочисленны: согласно традиции, Будда учил сорока ее видам. Однако для сосредоточенной медитации можно воспользоваться любым единственным объектом внимания. Сюда включается неподвижное сосредоточение на каком-то зрительном объекте – на свече или мандале, или на внутреннем свете; сосредоточение на звуке – на музыке, на мантре, на звуковом потоке; сосредоточение на каком-нибудь чувстве – на любви, сострадании, уравновешенности; или сосредоточение на какой-нибудь части тела – на дыхании через нос, или на сердечном центре, или на любом другом объекте, на котором прочно удерживается неподвижный ум.
Сосредоточение развивает высшие состояния блаженства и спокойствия, а зачастую и некоторые силы. Оно может привести практикующего к переживанию космического сознания и астральных сфер, ко временному устранению из ума алчности и ненависти. Во всех великих духовных традициях много написано об использовании различных практических способов чистой сосредоточенности и о благотворных результатах достигаемых при этом состояний психики.

Сосредоточение также является необходимым элементом медитации процесса, или медитации прозрения, но там его нужно применять к изменяющимся объектам. Медитация процесса фокусирует внимание на теле, на чувствах, на уме и объектах ума, какими они переживаются в их потоке от мгновенья к мгновенью. По мере возрастания сосредоточенности и внимания ум становится чистым и уравновешенным. Мы все с большей остротой видим, что все вещи изменяются каждое мгновенье, что они в конечном счете не могут быть источником длительного счастья, что телесно-умственный процесс в целом протекает согласно некоторым законам, в частности, согласно закону кармы; что этот процесс пуст и не содержит какого бы то ни было постоянного «я» или индивидуальной души. Такие глубокие прозрения становятся ясными только вследствие возрастающей внимательности, вследствие проникающего осознания нашего собственного процесса. Вместе с этими прозрениями возникает мудрость, приносящая уравновешенность духа, любящую доброту и сострадание, потому что в переживании пустоты «я» мы видим единство всех живых существ. Когда ум полностью уравновешен, спокоен и напряженно бдителен, можно почувствовать прекращение всего процесса движения в целом, почувствовать мир нирваны. Вместе с тем появляется глубочайшее прозрение в пустоту всех обусловленных явлений и последующая непривязанность, которая тем не менее оказывается полной мира и любви, сверкающим естественным состоянием ума, свободного от нечистоты.

Можно начинать практику с упражнений в чистой сосредоточенности, а затем перейти к осознаванию процесса. Некоторые учителя предполагают сначала пользоваться техникой сосредоточенности, чтобы дать медитирующему возможность успокоить свой блуждающий, недисциплинированный ум. Впоследствии они направляют эту сосредоточенность на умственно-телесный процесс для развития мудрости. Другие учителя пытаются начинать прямо с наблюдения процесса, с сосредоточения на меняющихся ощущениях, чувствах или мыслях. Этот способ все-таки должен иметь в виду развитие душевных качеств спокойствия и сосредоточенности, пока не разовьется какое-то прозрение. Будда в разное время учил обоим подходам в соответствии с потребностями изучающих.
Хотя в вопросе о достоинствах различных подходов имеются расхождения, мы должны помнить, что они суть лишь орудия, которыми пользуются, а затем отбрасывают. Фактически все практические методы медитации хороши, если их практикуют с дисциплинированностью; необходимы также искренность и настойчивость. Если же мы привязаны к какому-нибудь методу или сравниваем один метод с другим, это будет лишь иной формой привязанности, которая ведет к дальнейшему страданию.

Внимательность

Удерживая внимание на настоящем моменте, мы можем все более и более ясно видеть характерные особенности нашего умственно-телесного процесса.
Именно при помощи качества осознания без выбора мы способны наилучшим образом проникнуть в природу нашего мира и понять ее. Оно скорее становится осознанием процесса виденья, факта виденья, а не фактов, связанных с виденьем. Внимательность сосредоточена на мгновенье процесса, а не на отражении его в понятиях. Осознание направлено на настоящий момент, на самый процесс, на единственное место, где можно получить понимание подлинной природы реальности. Это осознание приносит понимание, результатом которого будет мудрость, свобода, конец страдания; развитие внимательности не только позволяет нам проникнуть вглубь природы нашего мира, понять причину страдания; развитая внимательность обладает и другими силами – она приводит нас к чистоте ума, проявляющейся от мгновенья к мгновенью. В каждое мгновенье, когда мы бываем внимательны, ум оказывается чистым, свободным от привязанности, ненависти и заблуждения. На это мгновенье ум остается холодным, потому что он полон внимания к тому, что есть, не окрашивая то, что есть, своими суждениями. Развитие внимательности также вносит равновесие в другие факторы ума, как энергия и сосредоточенность, которые необходимы для нашего духовного развития. Прочно установившаяся внимательность позволяет свести на нет все страсти; ибо когда ум свободен от привязанности, осуждения и отождествления, все объекты сансары, или цепи становления, являются равными; тогда нечего достигать, нечего опасаться; тогда «нет похвалы, нет порицания». Тогда мы в конце концов видим, что нет никого; а значит, нет никого, кто добивался бы чего-то. Просто существует естественное течение процесса, лишенного «я».

Одно из последних наставлений Будды перед кончиной гласило: «Боритесь и будьте внимательны». Бороться здесь не значит совершать усилия; нет речи о борьбе с целью изменить ход вещей. Речь идет о том, чтобы просто совершать усилия, дабы в любой момент обладать ясным осознанием. Именно здесь, сейчас – и со внимательностью!

 

Цели или их отсутствие

В предлагаемой книге представлены также два отношения к практике; и большая часть практических методов медитации исходит из одного или другого.
Очень упорно работать, чтобы добиться сосредоточенности ума и просветления; вам чрезвычайно повезло в том, что вы родились человеком и услышали дхарму; не упустите же эту возможность; работайте, медитируйте с упорством. Таков один подход.
Во втором подходе нечего достигать, некуда идти. Само усилие, предпринимаемое с целью стать просветленным, воспрепятствует проявлению мудрости, ибо мудрость никогда не бывает в состоянии возникнуть из желания. Просто будьте, освободитесь; наблюдайте; оставайтесь естественными – именно здесь, именно сейчас. Это и все, что есть.
Парадоксы оказываются приемлемыми, когда ум достигает безмолвия, когда он становится открытым для внутренних переживаний.
Путь стремления добиться просветления и путь простого пребывания в данном мгновенье – оба приходят к одному и тому же пункту. Каждый из них являет собой внешнюю форму, каждый представляет способ практики. Исходя из одной перспективы, мы можем сказать, что мудрость развивается из сосредоточенности и прозрения во время медитации; но равным образом мы могли бы сказать, что мудрость – это естественное состояние ума. Когда мы освобождаемся от своих привычек, от желаний и отвлекающих моментов, от всех связывающих нас объектов, – тогда автоматически появляется мудрость.

Факторы просветления

Три фактора – это пассивные элементы. Таковы сосредоточенность, или заостренность ума; его спокойствие, или тишина; душевное равновесие, т. е. непривязанность и уравновешенность ума перед лицом перемен. Три другие фактора являют собой энергетические элементы. Это усилие, означающее добровольное старание быть внимательным; исследование, или безмолвное наблюдение происходящего; и восторг, проявляющийся в блаженстве и напряженном интересе к духовной практике.
Седьмой фактор – внимательность, ключ к практике. Развитие этого особого качества ума автоматически влечет за собой развитие и всех других факторов. Внимательность, т. е. способность отмечать объект в данный момент, имеет также функцию приведения остальных факторов в состояние надлежащего равновесия.

Освободитесь от напряжения; занимайтесь собственной практикой и относитесь к окружающим с почтением и любовью.

Сосредоточение (самадхи) – психический фактор заостренности ума, его твердое удерживание на объекте.
Сосредоточенность (саматха) – те виды практики медитации, которые вырабатывают сильное сосредоточение и спокойствие ума при помощи устремления его на некоторый устойчивый объект.

Интенсивная ежедневная многочасовая практика может привести к быстрому развитию сильной сосредоточенности и глубокого прозрения. Во время таких периодов интенсивной практики, которые длятся дни или целые месяцы, практикующие медитацию проводят ежедневно до пятнадцати часов и более в непрерывной медитации при сиденье и ходьбе. Ум становится спокойным; и когда углубляется сила сосредоточенности и осознания, внезапно возникают глубокие прозрения. Часто медитирующие переживают сильную боль или напряженное блаженство, а также различные психические явления или помехи. Например, они могут видеть огоньки или всякие зрительные образы, могут чувствовать, что их тела парят в воздухе или сжимаются; у них могут возникнуть спонтанные движения тела. Высокая сосредоточенность и блаженство, которые часто появляются в результате непрерывной интенсивной практики, сочетаются с глубоким проникновением в дхарму, в природу вещей. А это укрепляет практику и уверенность. Такое переживание само по себе имеет огромную важность: оно обеспечивает прочное основание для ежедневной медитации в мире после выхода из уединения. Действительно, есть некоторые учителя, упорно утверждающие, что проникновения в истинную дхарму, ее переживания и конечного мира нирваны можно ожидать лишь при интенсивной практике в условиях уединения.

Мы можем периодически проводить время в приютах интенсивной практики и сочетать ее с повседневной практикой внимательности. Приюты важны; но где бы мы ни находились в данную минуту, здесь же как раз находятся место и время для того, чтобы начинать или продолжать практику.


Учение Будды можно кратко суммировать следующим образом:
Нет ничего, за что стоило бы держаться.
Если вы освободитесь от всего –
От предметов,
От понятий,
От учителей,
От Будды,
От «я»,
От внешних чувств,
От воспоминаний,
От жизни,
От смерти,
От свободы,
Тогда все страдания прекратятся. Мир проявится в своей священной самосущей природе, и вы почувствуете свободу Будды.



АЧААН ЧАА

Во время формального сиденья мы можем следить за дыханием, пока ум не успокоится, – а затем продолжать практику, наблюдая за течением умственно-телесного процесса. Жить просто, быть естественным, наблюдать за умом – таковы ключи к его практике. Обращено внимание и на терпенье.

Запись беседы с ачааном Чаа в Ват Ба Понге

Сомнения естественны; каждый начинает с сомнения. От них вы сможете научиться многому. Что важно – так это не отождествлять себя с сомнениями, т. е. не быть ими захваченными. Захваченность сомнениями вертит ваш ум бесконечными кругами. Вместо этого наблюдайте процесс сомнения, или удивления, в целом. Надо увидеть, кто сомневается, увидеть, как приходят и уходят сомнения. Тогда более не возникнет такое положение, при котором вы становитесь жертвой своих сомнений; потому что вы выйдете из их сферы, и ваш ум будет спокоен. Вы сможете увидеть, как все вещи приходят и уходят. Только освободитесь от всего, к чему вы привязаны; освободитесь и от своих сомнений просто наблюдайте. Вот как положить конец сомнениям.

В конце концов вам это надоест; и вы увидите, что только остановившись и рассмотрев свой собственный ум, вы сможете найти то, о чем говорил Будда. Нет необходимости идти куда-то и искать за пределами себя. Так или иначе, но вам придется вернуться и увидеть свою собственную истинную природу.
Обуздание внешних чувств – правильная практика. Мы должны быть внимательными к ней в течение всего дня. Но не перегибайте палку. Ходите, ешьте и действуйте естественно; тогда вы разовьете естественность и естественную внимательность к тому, что с вами происходит. Не форсируйте свою медитацию, не принуждайте себя к неудобным стереотипам. Это лишь иная форма страстного желания. Будьте терпеливы. Необходимы терпенье и выносливость. Если вы будете действовать естественно, если вы будете внимательны, тогда и мудрость придет естественно.

беспрерывное сиденье целыми часами не является необходимым. Некоторые люди полагают, что чем дольше вы можете сидеть, тем более мудрыми должны быть. А я видел – куры целыми днями непрерывно сидят на насесте. Мудрость приходит благодаря внимательности ко всем положениям тела. Ваша практика должна начинаться утром, как только вы проснетесь, – и продолжаться до того момента, когда вы заснете. Не беспокойтесь о том, как долго вы можете сидеть. Что важно – так это лишь уменье сохранять бдительность во всех случаях.
Каждый человек обладает собственной естественной скоростью. Некоторые из вас умрут в пятидесятилетнем возрасте, некоторые – в шестидесятилетнем, а некоторые – в девяностолетнем. Поэтому и ваша практика не будет одинаковой для всех. Не раздумывайте, не тревожьтесь об этом. Старайтесь быть внимательными и дайте возможность событиям идти своим естественным курсом. Тогда ваш ум будет становиться все более спокойным в любой обстановке – и сделается тихим, подобно ясному лесному озеру. К озеру придут на водопой всевозможные диковинные и редкие звери. Вы ясно увидите природу всех вещей в мире, увидите, как приходят и уходят многие чудесные и странные явления. Но вы останетесь спокойными. Будут возникать проблемы, и вы сможете немедленно проникать в их сущность. Таково счастье Будды.

Вопрос. У меня все еще много мыслей. Мой ум сильно блуждает – даже несмотря на то, что я стараюсь поддерживать внимательность.
Ответ. Не тревожьтесь об этом. Старайтесь удерживать ум в настоящем. Что бы ни возникало внутри ума, просто наблюдайте. Освободитесь от этого; даже не желайте избавиться от мыслей. Тогда ум достигнет своего естественного состояния. Никакого различения между добром и злом, между горячим и холодным, быстрым и медленным. Ни я, ни вы, совсем никакой личности; просто то, что есть. Когда вы идете собирать подаяние, нет необходимости делать что-то особенное; просто идите, видя то, что есть. Нет необходимости привязываться к изолированности, к уединению. Где бы вы ни были, осознавайте себя, будучи естественными. Если возникнут сомнения, наблюдайте за тем, как они приходят и уходят. Это очень просто. Не держитесь ни за что.
Это как если бы вы шагали по дороге; периодически вы встречаетесь с препятствиями. Когда вы встречаетесь с низменными проявлениями, просто замечайте и преодолевайте их, освобождайтесь от них. Не думайте о тех препятствиях, которые вы уже преодолели, не тревожьтесь о тех, которых вы еще не увидели. Не беспокойтесь по поводу длины дороги или места назначения. Что бы вы ни прошли, не привязывайтесь к этому. И в конце концов при достижении своего естественного равновесия ум придет к такому пункту, где практика протекает автоматически. Все явления будут приходить и уходить сами собой.

Вы сказали, что саматха и випассана, сосредоточенность и прозрение, – одно и то же. Не могли бы вы дать дальнейшие пояснения?
Ответ. Это очень просто. Сосредоточенность, или саматха, и мудрость, или випассана, действуют совместно. Сперва ум становится спокойным благодаря удержанию его на объекте медитации; он спокоен только в то время, когда вы сидите с закрытыми глазами. Это саматха; и в конце концов такая сосредоточенность оказывается причиной возникновения мудрости, випассана. Тогда ум остается спокойным, будете ли вы сидеть с закрытыми глазами, или шагать по улицам большого города. Это похоже на то, как если бы когда-то вы были ребенком, а теперь стали взрослым. Можно ли сказать, что тот ребенок и этот взрослый – один и тот же человек? Вы можете сказать, что это так; но, глядя на дело по-иному, можно сказать, что тут – разные люди. Таким же точно образом можно считать саматха и випассана отдельными дисциплинами. Или это еще похоже на пищу и испражнения: их можно назвать одним и тем же. Однако не принимайте просто на веру то, что я говорю, занимайтесь своей практикой, и вы увидите сами. Не требуется ничего особого. Если вы проверите, как возникают сосредоточенность и мудрость, вы узнаете истину для себя. В наши дни многие люди привязываются к словам. Они называют свою практику випассана и смотрят на саматха сверху вниз. Или они называют свою практику саматха и говорят, что нужно до випассана, практиковать саматха. Все это глупости. Не тревожьте себя подобными вещами. Просто занимайтесь практикой, и вы сами все увидите.

Вопрос. Необходимо ли в нашей практике уменье вступать в состояние поглощенности?
Ответ. Нет, поглощенность не обязательна. Вы должны установить некоторое среднее количество спокойствия и остроты ума; затем пользуйтесь этим свойством, чтобы проверять себя. Ничего особенного не нужно. Если в вашей практике появится поглощенность, это тоже прекрасно. Только не держитесь за нее. Некоторые люди прямо виснут на поглощенности; действительно, игра с ней может быть большой забавой. Вы должны знать, где находятся надлежащие границы. Если вы мудры, вы узнаете как пользоваться поглощенностью, каковы ее ограничения, – точно так же, как вы знаете ограничения детей в сравнении со взрослыми людьми.

Для вас мудрость состоит в том, чтобы наблюдать и развиваться. Берите от учителя то, что хорошо. Осознавайте собственную практику. Если я отдыхаю в то время, когда вы все сидите, вызывает ли это у вас гнев? Если я называю синее красным или говорю, что самец – это самка, не следуйте мне слепо.
Один из моих учителей ел очень быстро и шумно; а нам он говорил, чтобы мы ели медленно и внимательно. Я бывало следил за ним, и меня это сильно смущало. Я страдал, а он – нет! Я наблюдал за внешним. Позднее я научился. Некоторые люди водят автомобиль быстро, но осторожно; другие ездят медленно – и много раз попадают в аварии. Не привязывайтесь к правилам, ко внешним формам. Если вы будете наблюдать за другими не более чем на десять процентов, а на девяносто – за самими собой, это будет правильной практикой. Сначала я наблюдал за своим учителем ачааном Тонг Ратхом – и испытал много сомнений! Люди даже считали его безумным; он часто поступал странно, бывал свиреп со своими учениками. Внешне он гневался, но внутри не было ничего. Ничего и никого! Это был замечательный человек; он оставался ясным и внимательным до самого момента смерти.
Глядеть от себя – это сравнивать, различать. На таком пути мы не найдем счастья. И вы не найдете мира, если будете тратить время в поисках совершенного человека или совершенного учителя. Будда учил нас смотреть на дхарму, на истину, а не на других людей.

Я прилагаю большие усилия в своей практике, но у меня, кажется, ничего не получается.

Это очень важно. Не старайтесь чего-то достичь в практике. Внимательно наблюдайте за умом и телом, но не пытайтесь чего-то достичь. Не привязывайтесь даже к практике или к просветлению.
А что вы скажете насчет сна? Сколько мне нужно спать?
Не спрашивайте меня, этого я не могу вам сказать. Вполне достаточная средняя норма для некоторых людей составляет четыре часа за ночь. Однако здесь важно, чтобы вы наблюдали за собой и знали себя. Тщательно наблюдайте за умом и телом, следите за потребностью в сне. Устанавливайте внимательность, как только вы открыли глаза.
Тщательно следите за собой во время еды. Знайте себя. Только в этом и заключается суть нашей практики; нет ничего специального, что вам нужно было бы делать. Только наблюдайте. Проверяйте себя. Следите за умом. Тогда вы узнаете, в чем заключается естественное равновесие вашей практики.

Наблюдайте собственный ум. Проверяйте его, чтобы увидеть, как приходят и уходят чувства, как приходят и уходят мысли. Не будьте привязаны ни к чему, просто оставайтесь внимательными ко всему что видите. Таков путь к истинам Будды. Будьте естественны. Все, что вы делаете здесь, в своей жизни, дает возможность для практики; все это дхарма. Достаточно ли у вас времени на то, чтобы дышать? Вот это и будет вашей медитацией: внимательность, естественность во всем, что вы делаете.
Существенно важно, чтобы вы учились проверять себя, беседовать с собой.

очищать ум. Последнее предписание означает необходимость бдительно следить за умом и телом во всех положениях. Сидя, стоя, лежа, при ходьбе – осознавайте себя.

Становитесь внимательным с момента пробуждения.

Как только вы ощутите, что еще пять полных ложек дадут чувство полноты в желудке, перестаньте есть, выпейте воды до чувства полноты.

Поклоны очень важны. Эта внешняя форма является частью практики, и ее нужно выполнять правильно. Прижимайте плотно лоб к полу, поставьте локти около колен, а колени расставьте приблизительно на двадцать пять сантиметров друг от друга. Кланяйтесь медленно, со вниманием к телу. Это чувство – хорошее средство против вашего самодовольства. Мы должны кланяться часто. Когда вы кланяетесь три раза, вы можете держать в уме такие качества ума, как чистота, сиянье и мир. Так мы пользуемся внешней формой, чтобы обучаться. Тело и ум становятся гармоничными.

Все дело здесь в том, чтобы глядеть прямо на ум. Это мудрость. Когда вы проверили ум и поняли его, тогда вы обладаете мудростью, чтобы знать ограничения сосредоточенности. Или книг. Если вы практиковали непривязанность и понимаете ее, тогда вы можете вернуться к книгам. Они будут чем-то вроде сладкого на десерт, они могут помочь вам учить других. Или вы можете пойти назад и практиковать поглощенность. Вы обладаете мудростью, чтобы знать и ни за что не держаться.

Вы должны исследовать себя, знать, кто вы такие; знать свои тело и ум, просто наблюдать их. Во время сиденья, во время сна, во время еды, знайте свои пределы; пользуйтесь мудростью. Практика не в том, чтобы чего-то достичь. Просто будьте внимательны к тому, что есть. Вся наша медитация – это уменье смотреть прямо на ум. Вы увидите страдание, его причину и его конец. Но вы должны иметь терпенье, много терпенья и упорства. Вы должны усвоить ценности отдачи, терпенья, преданности.

Не занимайтесь практикой чересчур строго; не будьте захвачены внешней формой. Просто будьте естественны, наблюдайте за этим. помните, что суть монашеской дисциплины – это наблюдение за намерением, это проверка ума. Вы должны обладать мудростью, не устанавливать различий. Станете ли вы расстраиваться из-за того, что деревцо в лесу не так высоко и стройно, как некоторые другие? Это глупо. Итак, будьте терпеливы; живите просто и будьте естественны. Наблюдайте за умом. Это и есть наша практика. Она приведет к миру.

 

МАХАСИ-САЯДО

Но кроме интенсивной непрерывной практики Махаси выработал строгий подход к внимательности, как первоначальной практике прозрения. Здесь нет особого подготовительного развития сосредоточенности на одном предмете. Вместо этого с самого начала изучающий устанавливает осознание изменений тела и ума, происходящих в каждое мгновенье. Это осознание облегчается техникой производства отметок в уме, которыми отмечается каждый безличный аспект тела или ума, когда он вступает в сознание. Такие отметки в уме помогают направлять к медитации даже мыслительные процессы ума; а это способствует тому, что йогин удерживается от отождествления себя с содержанием различных переживаний, освобождается от вовлечения в них. Махаси подчеркивает, что осознание должно сосредоточиваться каждое мгновенье на прямых переживаниях, что отметки в уме – это просто периферическая помощь для более ясного виденья. Характеризуя это явление в других понятиях, можно сказать, что девяносто пять процентов усилий практикующего следует расходовать на прямое восприятие процесса, а пять процентов – на составление таких отметок в уме.

Хотя Махаси-саядо в качестве центрального объекта медитации рекомендует подъем и падение брюшной стенки, его ученики, которые сами учат медитации, разрешают пользоваться также вдохами и выдохами в качестве другого вида практики; при этом дыхание ощущается в кончике носа. В системе существенно не то, какой объект оказывается под наблюдением, а качество ясного, свободного от привязанности осознания, используемого для того, чтобы видеть истинную природу этого объекта.

Хотя иногда прозрение будет развиваться так, как это описывает Махаси, часто переживания медитирующего покажутся ему совсем иными. Но что абсолютно существенно помнить – так это то, что в практике развитие каких бы то ни было ожиданий представляет опасность. Необходимо просто развивать более ясное и глубокое осознание от мгновенья к мгновенью – осознание того, что на самом деле составляет переживание. Тогда практика станет более глубокой, тогда прозрение и мудрость будут развиваться самым глубоким и естественным образом.

Махаси-саядо «Медитация прозрения: основная и прогрессивная ступени»
Будда провозгласил:
«Это единственный путь для очищения всех существ, для преодоления печали и горя, для разрушения боли и скорби, для достижения правильного направления, для осуществления нирваны, – а именно: четыре основы внимательности».

Первое основное упражнение

Старайтесь удерживать свой ум (но не глаза) на животе. Благодаря этому вы будете знать движения подъема и падения, расширения и сжатия этого органа. Если эти движения для вас недостаточно отчетливы вначале, тогда положите на живот обе руки, чтобы ощущать движения подъема и падения. Спустя короткое время для вас станут ясно различимы движение наружу, связанное со вдохом, и движение внутрь, связанное с выдохом. Затем сделайте в уме отметку «подъем» для движения наружу, а для движения внутрь – «падение». Ваша умственная отметка каждого движения должна совершаться в тот момент, когда происходит это движение. Из этого упражнения вы узнаете действительный характер движений живота. Форма живота вас не касается; то, что вы воспринимаете на самом деле, – это телесное ощущение давления, вызванное движением живота вперед. Поэтому не останавливайтесь на форме живота, а продолжайте упражнение.
По мере нарастания практики характер движения станет более ясным. Способность знать каждое последовательно появляющееся движение в протекании психических и физических процессов в любом из шести органов чувств приобретается только тогда, когда созерцание прозрения полностью развито. Поскольку вы все еще только начинаете практику, и ваши внимание и способность сосредоточения пока слабы, вы можете найти трудным удержание ума на каждом последовательном движении подъема и падения, когда они возникают. Ввиду этой трудности вы можете склониться к мысли: «Я просто не знаю, как удерживать ум на каждом из этих движений». Тогда только вспомните, что это процесс обучения. Движения подъема и падения живота всегда налицо, поэтому нет необходимости их искать. В действительности с ходом практики начинающему становится все легче удерживать ум на этих двух простых движениях. Продолжайте это упражнение с полным осознанием, отмечая движения подъема и падения живота. Просто полностью осознавайте движения подъема и падения по мере их возникновения в процессе нормального дыхания.

Второе основное упражнение

В то время как практикующий занят упражнением по наблюдению за каждым из движений живота, в промежутках между отметками подъема и падения могут возникнуть другие виды психической деятельности. Вероятно, между каждой из этих отметок и следующей за ней возникнут мысли или иные психические функции, как намерения, идеи, образы воображения и т. д. Нельзя не обращать на них внимания; когда возникает любое такое явление, необходимо также делать отметку в уме.
Если вы вообразите нечто, вы должны знать, что вы сделали, и отметить в уме: «воображение». Если вы просто о чем-то подумали, отмечайте в уме: «мысль». Если вы станете размышлять – «размышление». Если у вас появятся намерения что-то сделать, отмечайте: «намерения». Когда ум отклоняется от предмета медитации, т. е. от подъема и падения живота, отмечайте в уме: «отклонение». Если вы вообразите, что идете в какое-то место, отмечайте в уме: «иду»; а когда прибыли – «прибыл»; когда в мыслях встречаете какого-то человека, отмечайте: «встреча»; если вам представится разговор с ним (или с ней), отмечайте: «разговор»; если спорите в уме с этим человеком, отмечайте: «спор». Если у вас возникнет умственный или воображаемый образ света или цвета, обязательно отмечайте: «виденье». Умственное виденье необходимо отмечать в каждом случае его появления до полного исчезновения. После исчезновения продолжайте первое основное упражнение, полностью осознавая каждое движение подъема и падения живота. Продолжайте его старательно, не ослабляя усилий. Если вам захочется проглотить слюну во время такого упражнения, отмечайте в уме: «намерение», а во время самого акта глотанья – «глотанье». Если намерены плюнуть, – «намерение», если сплюнули – «плевок». Затем возвращайтесь к упражнению в подъеме и падении. Предположим, вы намерены согнуть шею – «намерение». Во время выпрямления шеи – «выпрямление». Движения сгибания и выпрямления шеи необходимо производить медленно. После умственной отметки о каждом из этих действий продолжайте полное осознание, отмечая движения подъема и падения живота.

Третье основное упражнение


Если вы собираетесь поднять руку или ногу, сделайте в уме отметку: «намерение». Во время самого акта поднятия руки или ноги – «поднимаю». Вытягивая руку или ногу – «вытягиваю». Когда сгибаетесь – «сгибаюсь», когда кладете что-нибудь – «кладу». Если коснулись руки или ноги – «касаюсь». Выполняйте все эти движения медленно и обдуманно; как только вы утвердитесь в новом положении, продолжайте созерцание движений живота. Если в новом положении вам станет так жарко, что вы ощутите неудобство, возобновите созерцание в другом положении, придерживаясь процедуры, как она описана выше.
Если в какой-либо части тела почувствуете зуд, удерживайте ум на этой части, отмечая в уме: «чешется». Производите это упорядоченно, не слишком быстро и не слишком медленно. Когда ощущения зуда исчезнут в течение полного осознания, продолжайте упражнение, отмечая подъем и падение живота. Если зуд будет продолжаться и станет настолько сильным, что вам захочется почесать зудящую часть тела, не забудьте сделать в уме отметку: «намерение». Медленно поднимайте руку, одновременно отмечая действия – «поднятие» и «касание»; последняя отметка делается, когда рука коснется зудящего места. Медленно потрите зудящую часть, полностью осознавая: «трение». Когда ощущение зуда исчезнет, и вы захотите прекратить трение, обратите внимание на необходимость сделать обычную отметку действия в уме: «убираю руку». Когда рука остается на своем месте, касаясь ноги, отмечайте: «касание». Затем посвятите свое время наблюдению за движением живота.
При наличии боли или неудобства удерживайте познающий ум на той части тела, где возникло ощущение. Сделайте в уме отметку этого специфического ощущения, когда оно возникнет, например: «больно», «ноет», «давит», «режет», «утомление», «кружится голова». Необходимо подчеркнуть, что эту умственную отметку не следует производить ускоренно или откладывать; она производится спокойно и естественно. Боль может в конечном счете прекратиться или усилиться. Не тревожьтесь, если она усилится; твердо продолжайте созерцание. Если вы поступите таким образом, вы обнаружите, что боль почти всегда прекращается. Но если через некоторое время боль усилилась и стала почти невыносимой, вы должны не обращать на нее внимания и продолжать созерцание подъема и падения живота.

Если вы захотите покачать туловищем, тогда со знанием сделайте в уме отметку: «намерение». Во время самого акта качанья: «качанье».

Если во время созерцания вы ощутили жажду, отметьте чувство – «жажда». Собираясь встать, отметьте – «намерение». Затем отмечайте в уме каждое движение, когда вы готовитесь встать. Неуклонно удерживайте ум на акте вставания, отмечайте в уме: «встаю». Когда вы, выпрямившись, глядите перед собою, отмечайте: «смотрю, вижу». Если вы захотите шагнуть вперед, отмечайте: «намерение». Начиная шагать вперед, отмечайте в уме каждый шаг: «иду, иду» или: «левая, правая». Когда вы шагаете, для вас важно осознавать каждое движение в любой момент всякого отдельного шага от начала и до конца. Придерживайтесь той же процедуры при прогулке или во время упражнения в ходьбе. Старайтесь отмечать в уме каждый шаг в двух его частях: «поднимаю, ставлю», «поднимаю, ставлю». Когда вы будете иметь достаточную практику в этом способе ходьбы, постарайтесь отмечать в уме три части любого шага: «поднимаю, двигаю, ставлю» или: «вверх, вперед, вниз».
Когда вы смотрите на водопроводный кран или на сосуд с водой, подойдя к тому месту, где вы собираетесь напиться, непременно сделайте в уме отметку: «смотрю, вижу».
Остановившись – «останавливаюсь»;
протягивая руку – «протягиваю»;
касаясь рукой чашки – «касаюсь»;
взяв рукой чашку – «беру»;
погружая в воду чашку – «погружаю»;
поднося чашку к губам – «подношу»;
касаясь чашкой губ – «касаюсь»;
чувствуя холод во время прикосновения – «холод»;
глотая – «глотаю»;
ставя чашку на место – «ставлю»;
отводя руку – «отвожу»;
поднося руку к телу – «подношу»;
во время прикосновения к телу – «касаюсь»;
собираясь вернуться на место – «намерение»;
поворачиваясь – «поворачиваюсь»;
прибыв на место, где собираетесь остаться – «намерение»;
останавливаясь – «останавливаюсь»;
усаживаясь на место – «сажусь» и т. д.

Если вы остаетесь на некоторое время в положении стоя, продолжайте созерцание подъема и падения брюшной стенки. Если же вы намерены сесть, отмечайте: «намерение»; если идете вперед, чтобы сесть, – «шагаю». Прибыв на место для сиденья – «прибыл»; поворачиваясь к месту сиденья – «поворачиваюсь», во время акта посадки – «сажусь». Медленно сядьте, удерживайте ум на движении тела вниз. Вы должны отмечать каждое движение, переводя руки и ноги в нужное положение. Затем возобновите упражнение в созерцании движений живота.
Если у вас появится намерение лечь, отметьте: «намерение». Затем продолжайте созерцание каждого движения в то время, как ложитесь: «поднимаюсь», «вытягиваюсь», «ухожу», «касаюсь», «ложусь». Затем сделайте предметом созерцания каждое движение по перемещению рук, ног и тела в нужное положение. Выполняйте эти действия медленно. После этого продолжайте наблюдение за подъемом и падением живота. Если при этом возникнет боль, утомление, зуд или какое-то иное ощущение, обязательно отмечайте каждое из них. Отмечайте также все чувства, мысли, идеи, соображения, размышления, все движения кистей, рук, ног, тела. Если не имеется ничего особенного, что следовало бы отметить, удерживайте ум на подъеме и падении живота. При дремоте отмечайте: «дремота», при сонливости – «сонливость». После того, как вы приобрели достаточную сосредоточенность в созерцании, вы будете способны преодолеть дремоту и сонливость и в результате чувствовать себя отдохнувшими. Снова примитесь за обычное созерцание основного объекта. Но если вы, предположим, окажетесь не в силах преодолеть чувство дремоты, тогда вам необходимо продолжать созерцание, пока вы не заснете.

Созерцание должно начинаться с того момента, когда вы пробуждаетесь. Поскольку вы еще начинаете практику, для вас, вероятно, окажется невозможным начинать созерцание с самого первого момента пробуждения. Но вы должны начинать его с того момента, когда вспомните, что вам надо созерцать. Например, если пробудившись, вы размышляете о чем-то, вам необходимо осознать этот факт и начать созерцание с отметки в уме: «размышляю». Затем продолжайте созерцание подъема и падения живота. Во время вставания с постели надо направлять внимательность на каждую деталь деятельности тела. Всякое движение рук, ног и тела должно производиться при полном осознании. Думаете ли вы днем после пробуждения? Если да, отмечайте: «думаю». Собираетесь встать с постели? Если да, отмечайте: «намерение». Если вы готовитесь перевести тело в состояние для подъема, отмечайте: «готовлюсь». Медленно поднимаясь, отмечайте: «поднимаюсь». Когда вы оказались в сидячем положении – «сижу». Если вам приходится оставаться в сидячем положении в течение некоторого времени, возвращайтесь к созерцанию движений подъема и падения живота.

Производите действия умывания лица или купанья в порядке и с полным осознанием каждого движения в деталях; например, «смотрю», «вижу», «протягиваю», «держу», «чувствую холод», «тру». В актах одеванья, уборки кровати, открывания и закрывания дверей и окон, при пользовании каким-либо предметом будьте заняты каждой деталью этих действий в их порядке.
Вы должны обращать внимание на созерцание каждой детали в процессе еды:
глядя на пищу – «смотрю, вижу»;
накладывая пищу – «накладываю»;
поднося ко рту – «подношу»;
наклоняя шею вперед – «наклоняюсь»;
когда пища касается рта – «прикосновение»;
накладывая пищу в рот – «кладу»;
закрывая рот – «закрываю рот»;
убирая руку – «убираю руку»;
если рука коснулась тарелки – «касаюсь»;
выпрямляя шею —«выпрямляюсь»;
во время жеванья – «жую»;
ощущая вкус – «чувствую вкус»;
проглатывая пищу – «глотаю»;
если при этом пища касается стенок глотки – «прикосновенье».
Выполняйте созерцание таким образом всякий раз, когда берете кусок или часть пищи, пока не кончите еду. В начале практики у вас будет много пропусков; не обращайте на них внимания, не допускайте колебаний в своих усилиях. Проявляя настойчивость в практике, вы будете реже допускать пропуски. Достигнув более продвинутой ступени практики, вы также будете способны отмечать большее количество деталей, нежели указанное здесь.

 

Основное упражнение при ходьбе

В промежутках между периодами практики сиденья, которые могут длиться от сорока до девяноста минут, вы можете заменять сиденье медитацией при ходьбе. Это поможет установить равновесие факторов сосредоточенности и энергии. Вам можно выполнять эту практику на ровном месте земли или в комнате. Лучше всего во время такого упражнения шагать обдуманно, гораздо медленнее, чем обычно. Идеальной скоростью будет что-то вроде очень медленных шагов; тем не менее вы должны шагать просто и естественно, насколько это позволяет скорость. Во время упражнения в ходьбе следует направлять внимание на движение ступней и ног. Вам необходимо отмечать, когда правая ступня начинает подниматься с земли: «поднимаю»; когда она движется вперед – «двигаю»; когда опять становится на землю – «становлюсь». Подобным же образом делаем отметки и для другой ноги и т. д.

Точно так же, как и во время практики дыхания в сидячем положении, следует отмечать все отвлекающие в противоположном направлении мысли и ощущения. Если вы случайно взглянете на что-нибудь во время ходьбы, следует немедленно зарегистрировать это словами: «гляжу» и вернуться к движению ног. Если вы нечаянно взглянули на посторонний объект, сделайте отметку: «смотрю».
Когда вы дойдете до конца пути, возникнет необходимость повернуться и шагать в противоположном направлении. Вы осознаете этот факт за один-два шага до конца. Такое намерение сделать поворот нужно отметить: «намерение». Сперва может оказаться трудным отмечать намерения; но при сильной сосредоточенности они станут видны. Отметив намерение сделать поворот, отмечайте также все другие детали мыслей и движений, входящих в этот поворот. Когда вы сделали последний шаг вперед и начинаете по-настоящему поворачивать тело, следует сделать отметку: «поворачиваюсь»; а когда поднимается другая нога – «поднимаю, поворачиваюсь, ставлю» и т. п. Затем, когда вы снова зашагаете в обратном направлении по своему пути, отмечайте: «поднимаю, двигаю, ставлю». Часто практикующий, дойдя до «предела» своих возможностей, испытывает искушение поднять глаза и оглядеться в поисках чего-нибудь интересного. Если возникнет этот импульс, его следует отметить, как «намерение»; а затем внимание может снова естественно вернуться к движению ног. В нормальных условиях для начинающего лучше всего осваивать это упражнение при ходьбе, применяя технику отметки трех ступеней, как это указано выше: «поднимаю, двигаю, ставлю». Но в зависимости от ваших способностей наставник может порекомендовать вам регистрировать меньшее или большее число ступеней. Иногда слишком медленная ходьба оказывается неудобной, особенно вне пределов вашей медитационной обстановки; поэтому в таких случаях достаточным будет простой счет: «левой, правой». Важно здесь не то, как много или как мало пунктов вы отмечаете, – важно действительное их осознание по мере возникновения, важно не допускать отвлечения ума и его рассеянности.

Прозрения медитация (випассана) – ясное виденье; медитация, сосредоточенная на глубинной природе умственно-телесного процесса для понимания его истинных свойств.

Прогресс в созерцании

После практики в течение некоторого времени вы можете обнаружить, что ваше созерцание значительно улучшилось, что вы способны увеличивать длительность основного упражнения, где отмечаются подъемы и падения брюшной стенки. В это время вы заметите, что обыкновенно между движениями подъема и падения существует некоторый разрыв. Если вы находитесь в сидячей позе, заполните паузу отметкой в уме акта сиденья следующим образом: «подъем, падение, сижу». Когда вы отмечаете в уме сиденье, удерживайте ум на выпрямленном положении верхней части тела. Когда вы лежите, нужно выполнять упражнение, делая следующие отметки: «подъем, падение, лежу». Если вы найдете это нетрудным, продолжайте упражнение, отмечая эти три части. Если же вы заметите, что пауза возникает и в конце движения падения, как она возникала и после подъема, тогда выполняйте упражнение несколько иначе: «подъем, сижу, падение, сижу», – или если вы лежите: «подъем, лежу, падение, лежу». Предположим, вам затем окажется нелегко отмечать в уме три или четыре объекта указанным выше образом; тогда вернитесь к первоначальной процедуре, отмечая только две части – «подъем» и «падение».

Будучи занятыми регулярной практикой созерцания движений тела, вы не нуждаетесь в том, чтобы заниматься объектами зрения и слуха. Пока вы способны удерживать ум на движениях подъема и падения брюшной стенки, предполагается, что это также служит целям отметки актов зрения и слуха. Однако вы можете намеренно взглянуть на какой-нибудь предмет, затем одновременно два или три раза сделать в уме отметку: «смотрю», после этого возвращайтесь к осознанию движений брюшной стенки.

Если, предположим, в поле вашего зрения попадает какой-то человек, два или три раза сделайте в уме отметку: «вижу», а затем вновь направляйте внимание на движение подъемов и падений живота. Случилось ли вам услышать звук голоса? Слушали ли вы его? Если да, сделайте два или три раза в уме отметку: «слышу, слушаю», пока слушанье имеет место; сделав такую отметку, возвращайтесь к подъему и падению живота.

Предположим, вы услышали какие-то громкие звуки. В этом случае немедленно сделайте в уме отметку «слышу» два или три раза, затем вернитесь к своему основному упражнению по наблюдению подъема и падения брюшной стенки. Если вы не сумеете сделать отметку и пропустите без нее эти отчетливые зрелища и звуки, когда они возникнут, вы по невнимательности можете погрузиться в размышления о них вместо того, чтобы продолжать следить с напряженным вниманием за подъемом и падением брюшной стенки, которые в этом случае могут стать менее ясными и отчетливыми. Если такие размышления действительно появились, сделайте два или три раза отметку в уме: «размышляю» – и вновь примитесь за созерцание подъема и падения живота. Если вы забудете сделать в уме отметку о движениях тела, ноги или руки, тогда отметьте в уме: «забыл» – и возобновите свое обычное созерцание движений живота. По временам вы можете почувствовать, что ваше дыхание замедлилось или что движения подъема и падения живота воспринимаются неясно. Когда это происходит, и вы находитесь в сидячей позе, просто перенесите внимание на отметки: «сижу, касаюсь»; а если вы лежите, отмечайте: «лежу, касаюсь». Во время созерцания прикосновения не следует удерживать ум на одной и той же части тела; надо обращать его последовательно на разные его части. Существует несколько мест прикосновения; по крайней мере, шесть или семь из них необходимо созерцать. Некоторые из этих пунктов находятся там, где соприкасаются друг с другом бедро и колено, там, где соприкасаются кисти или пальцы одной руки с пальцами другой, в особенности большие пальцы; это также закрытые глаза, язык во рту или соприкосновение губ одна с другой.

Четвертое основное упражнение

До этого пункта вы посвятили некоторое время курсу подготовки. Возможно, вы начали чувствовать леность после того, как решили, что достигнутый вами прогресс неадекватен. Но никоим образом не прекращайте практику. Просто отметьте факт: «леность». Прежде чем вы приобретете достаточную силу сосредоточенности, прозрения и внимательности, вы можете испытать сомнения в правильности или полезности этого вида обучения. При этих обстоятельствах обратитесь к созерцанию мысли: «сомнение». Не предвосхищаете ли вы хорошие результаты, не стремитесь ли к ним? Если да, сделайте такие мысли объектом своего созерцания, отмечая: «предвосхищение» или «желание». Не стараетесь ли вы припомнить, каким образом это обучение было доведено до данного пункта? Да? Тогда начните созерцание: «припоминание». Бывают ли случаи, когда вы рассматриваете предмет созерцания, чтобы решить, ум это или материя? Если да, осознавайте: «проверка». Сожалеете ли вы о том, что в вашем созерцании нет никакого улучшения? Если да, тогда обратите внимание на это чувство: «сожаление». Или, наоборот, не счастливы ли вы, потому что ваше созерцание улучшается? Если счастливы, тогда созерцайте чувство: «счастье». Таков способ, при помощи которого вы делаете отметки в уме о каждом содержании умственного процесса; и если затем в уме не будет никаких вторгающихся мыслей или восприятий, подлежащих отметке, вы должны возвращаться к созерцанию подъемов и падений живота.

При строгом курсе медитации время практики начинается с первого мгновенья вашего пробуждения и продолжается до тех пор, пока вы не заснете. Повторяю: вы должны быть постоянно заняты или основным упражнением или полным вниманием в течение всего дня и в те ночные часы, когда вы не спите. Не должно быть никакого отдыха. По достижении некоторой стадии прогресса в созерцании вы не будете ощущать сонливости несмотря на эти продолжительные часы практики; наоборот, вы будете способны продолжать созерцание днем и ночью.
Суммируем сказанное: на протяжении всего этого краткого очерка о системе обучения подчеркивается, что вы должны созерцать каждое явление психической жизни, хорошее или дурное, каждое движение тела, значительное или небольшое, каждое ощущение, телесное или душевное чувство, приятное или неприятное, и т. д. Если во время этого курса обучения возникнут случаи, когда у вас не останется никаких специальных объектов для созерцания, полностью займите свое внимание подъемом и падением живота. Когда вам придется заняться такой деятельностью, при которой требуется ходьба, тогда следует при полном осознании кратко отмечать каждый шаг: «шагаю, шагаю» или: «левой, правой». Но когда вы заняты упражнением в ходьбе, созерцайте каждый шаг в трех частях: «поднимаю, двигаю, ставлю». Изучающий, который таким образом посвящает себя обучению в течение дня и ночи, через непродолжительное время окажется в состоянии развить сосредоточенность до четвертой степени прозрения, т. е. достигнуть знания возникновения и исчезновения, и продвинуться вперед, к высшим ступеням медитации прозрения.

 

Дальнейшая практика

Когда, как отмечено выше, благодаря старательной практике, улучшились внимательность и сосредоточенность, медитирующий заметит, что объект и знание о нем появляются парами, например, подъем брюшной стенки и осознание этого подъема, ее падение и осознание этого падения, сиденье и его осознание, сгибание и его осознание, вытягивание и его осознание, вставание, усаживание и их осознание и т. д. Благодаря сосредоточенному вниманию, или полноте ума, практикующий узнает, как различать каждый телесный и умственный процесс: «движение подъема – это один процесс, а знание его – другой; движение падения – один процесс, знание о нем – другой. Он понимает, что каждый акт познания обладает особой природой „движения к объекту“. Такое постижение относится к характерной функции ума, как устремления к объекту, или его познавания. Следует знать, что чем яснее отмечается какой-то материальный объект, тем яснее становится психический процесс его познания.
«Ибо пропорционально тому, насколько материальное становится для него вполне определенным, распутанным, достаточно открытым, нематериальные состояния, имеющие своим объектом эту материальность, также становятся ясными для самих себя».

«Есть подъем и знание о нем, есть падение и знание о нем и т. д. и т. п. Кроме них, больше ничего нет. Когда появляются размышления, медитирующий должен отметить в уме: «размышление, размышление» – и продолжать наблюдение за поднятием живота, его падением и т. п.

При дальнейшем продвижении медитирующему сознательная часть намерения становится очевидной еще до того, как произошло движение тела. Медитирующий сперва отмечает это намерение. Хотя в начале своей практики он также отмечает: «намерение, намерение», однако он не способен отчетливо отметить это состояние сознания. А теперь, на этой более продвинутой стадии, он ясно отмечает сознание, состоящее из намерения согнуть руку. Таким образом он сперва отмечает сознательное состояние намерения произвести какое-то движение тела, а затем отмечает само это особое движение. В начале из-за того, что ему не удается отметить намерение, он полагает, что движение тела совершается быстрее, чем разум познает его. Теперь же, на этой более продвинутой стадии, ум представляется опережающим действие. Медитирующий с готовностью отмечает намерение согнуть, вытянуть, сидеть, стоять, идти и т. п., а также ясно отмечает действительное сгибание, вытягивание и т. д. Поэтому он постигает тот факт, что ум, познающий какой-то телесный процесс, оказывается быстрее этого материального процесса. Он непосредственно чувствует, что телесный процесс имеет место после предшествующего ему намерения. Опять-таки из непосредственного переживания он знает, что интенсивность ощущения горячего или холодного возрастает в то время, как он отмечает: «горячо, горячо» или: «холодно, холодно».

Созерцая регулярные и самопроизвольные движения тела, такие как подъем и падение живота, он отмечает их одно за другим беспрерывно, а также отмечает и возникновение внутри себя различных умственных образов, например, образа Будды, пагоды, человеческих тел или предметов природы; вместе с тем он отмечает возникающие в его теле разнообразные ощущения, такие как зуд, боль, жар, – и направляет внимание на то особое место, где появляется такое ощущение. Едва исчезнет одно ощущение, как появляется другое; и он соответственно отмечает их все. Отмечая каждый объект, когда тот возникает, он осознает, что умственный процесс познания зависит от объекта.

Иногда подъем и падение живота оказываются настолько слабыми, что он не находит ничего для отметки. Тогда ему становится ясно, что без объекта не может быть и познания. Когда невозможно отметить подъем и падение живота, следует осознавать сиденье и прикосновение. Отмечая: «прикосновение», надо осознавать его попеременно, например, после отметки «сиденье» отмечается ощущение прикосновения в правой ступне, вызванное ее соприкосновением с полом или сиденьем; затем после отметки «сиденье» отмечается ощущение прикосновения в левой ступне. Таким же образом отмечайте ощущение прикосновения в нескольких местах. Опять-таки при отметках виденья, слышанья и т. п. медитирующий достигает ясного познания того обстоятельства, что виденье возникает от соприкосновения глаза и зрительного объекта, слышанье – от соприкосновения уха и звука и т. п.

Далее он видит: «Материальные процессы сгибания, вытягивания и т. п. следуют за умственными процессами намерения согнуть, вытянуть и т. д.». После этого он размышляет: «Тело становится горячим или холодным благодаря элементам жара или холода; тело существует благодаря пище и питанию; сознание возникает потому, что существуют отмечаемые объекты, зрение возникает благодаря видимым объектам, слух – благодаря звукам и т. д.; а также потому, что существуют органы чувств – глаз, ухо и т. д., как обусловливающие факторы. Нет никого, кто создал эти тело и ум; все, что происходит, обусловлено причинными факторами».
Такие размышления приходят на ум медитирующему, когда он отмечает любой объект при его возникновении; он не прекращает отмечать эти объекты, чтобы иметь время для размышлений; отмечая объекты при их возникновении, он переживает эти размышления так быстро, что они кажутся автоматическими.
Тогда медитирующий должен отмечать: «Размышление, размышление; узнавание, узнавание», – продолжать обычным образом отмечать объекты. Размыслив о том, что отмечаемые материальные и психические процессы обусловлены предыдущими процессами той же природы, медитирующий далее размышляет о том, что тело и ум в предшествующих существованиях были обусловлены предшествующими причинами, что в следующих существованиях тело и ум окажутся результатами тех же самых причин, и вне этого двойственного процесса нет никакого отдельного «существа», никакой «личности»; имеют место только причины и следствия. Такие размышления тоже необходимо отмечать; а затем созерцание должно продолжаться как обычно.

Подобные размышления встретятся в большом количестве у лиц с сильными интеллектуальными наклонностями; у лиц, не имеющих таких наклонностей, их будет меньше. Как бы там ни было, необходимо производить энергетические отметки всех таких размышлений, потому что эти отметки принесут в качестве результата снижение размышлений до минимума, открывая возможность беспрепятственного развития прозрения, которому не мешает излишнее число подобных размышлений. Само собой разумеется, здесь будет достаточно просто свести до минимума число размышлений.

По мере того, как продолжается интенсивная практика, медитирующий может переживать почти непереносимые ощущения зуда, жара, вялости и онемения. Если прекратить внимательное производство отметок, эти ощущения исчезнут; при возобновлении отметок они появляются снова. Как говорилось выше, такие ощущения возникают вследствие природной чувствительности тела и не являются симптомами какой-то болезни. Если их отмечать с энергичной сосредоточенностью, они понемногу затихнут.

если практикующие во время обычного созерцания не переживают никаких необычайных объектов или чувств, они могут стать ленивыми. Тогда им необходимо отмечать эту леность, повторяя в уме: «леность, леность», пока они не преодолеют ее.

На этой стадии, по мере того, как медитирующий приобретает больший опыт в практике, в любом акте отметки он воспринимает объект внезапно появляющимся и мгновенно исчезающим. Его восприятие настолько ясно, что он размышляет следующим образом: «Все приходит к концу; все исчезает. Нет ничего постоянного; поистине, все непостоянно». «Все непостоянно – в том смысле, что все разрушается после существования». И далее он размышляет: «Лишь в силу неведенья мы наслаждаемся жизнью. Но, поистине, здесь нечем наслаждаться. Здесь постоянное возникновение и постоянное исчезновение; объекты снова и снова тревожат нас. Поистине, это ужасно. В любое мгновенье мы можем умереть, и все, несомненно, придет к концу. Это всеобщее непостоянство, поистине, страшно и ужасающе». «То, что постоянно, – так это боль непрерывного ужаса, боль, вызываемая подъемом и падением».
Опять-таки, ощущая жестокую боль, он размышляет таким образом: «Все болезненно, все дурно». «Он смотрит на боль, как на колючку, как на волдырь, как на стрелу». Далее он размышляет: «Это – масса страдания; страдание неизбежно. Возникновение и исчезновение – они ничтожны. Нельзя остановить такой процесс; это превыше наших сил; он идет своим естественным путем». «То, что болезненно, не имеет души в том смысле, что не имеет ядра, ибо не подвержено воздействию какой-то силы». Медитирующий должен отметить все эти размышления и продолжать обычное созерцание.
он постигает, что и все прочие объекты, еще не отмеченные им, будучи непостоянными, подвержены страданию и лишены «я».

По отношению к объектам, не имеющим характера личного переживания, он заключает: «И они построены таким же образом, и они наполнены страданием и лишены „я“. Это будет выводом из его нынешних прямых переживаний. Такое постижение бывает недостаточно ясным у человека с меньшими интеллектуальными способностями или ограниченным знанием, который не обращает внимания на размышления, а просто продолжает отмечать объекты. Но такое постижение также часто появляется у человека, поддавшегося размышлениям; а это в некоторых случаях может произойти во время любого акта отметки. Даже если на этой стадии подобные размышления совсем не возникнут, тем не менее на более высоких стадиях постижение станет все более ясным.
Из этого следует, что не нужно обращать особое внимание на размышления, уделяя больше места отметкам. Однако медитирующий должен также отмечать и эти размышления, если они появляются; но ему нельзя на них останавливаться.


После постижения трех свойств бытия медитирующий более не размышляет, а продолжает отмечать те телесные и умственные объекты, которые непрерывно появляются перед ним. Затем, в тот момент, когда оказываются должным образом уравновешены пять душевных качеств – вера, энергия, внимательность, сосредоточенность и знание, – умственный процесс отметок ускоряется, как бы охваченный подъемом; подлежащие отметке телесные и душевные процессы также возникают гораздо быстрее. В момент вдоха подъем брюшной стенки представляется в более быстрой последовательности; соответственно ускоряется и падение. Быстрая последовательность видна также в процессе сгибания и вытягивания. По всему телу чувствуется распространение слабых движений. В некоторых случаях появляются мгновенно следующие друг за другом ощущения уколов и зуд.
Если медитирующий попытается отмечать эти быстро следующие одно за другим разнообразные ощущения, давая им названия, он едва ли сможет выдержать их темп.
Отметки здесь следует делать в общем виде, но со внимательностью. На этой стадии нет необходимости отмечать детали возникающих в быстрой последовательности объектов: следует отмечать их в общем контексте; а если возникнет желание дать им наименование, достаточно будет коллективного обозначения. Если же мы попытаемся следовать за ними в деталях, мы скоро, почувствуем утомление. Важно ясно отмечать и понимать то, что возникает. На этой стадии обычное созерцание, сосредоточенное на немногих избранных объектах, следует отбросить, а отмечающую внимательность необходимо направлять на любой объект, который возникает на пороге шести чувств. Только когда мы недостаточно проницательны для отметок такого рода, нам нужно возвращаться к обычному созерцанию.

Телесные и психические процессы протекают во много раз быстрее миганья глаза или вспышки молнии; однако если медитирующий будет просто осознавать эти процессы; он сможет полностью постичь их при их возникновении. Внимательность становится очень сильной; в результате она кажется погружением в возникающий объект; да и сам объект представляется как бы опускающимся на внимательность. Практикующий постигает каждый объект ясно и отчетливо; поэтому он уверен в том, что «телесные и душевные процессы действительно очень быстры»… «они протекают с быстротой механизма, с быстротой машины. И все же их можно заметить и постичь. Может быть, уже нечего познавать; то, что должно быть познано, уже познано». Он полагает так потому, что на основе непосредственного переживания знает то, о чем раньше даже и не мечтал.

Затем появляется спокойствие ума и вместе с ним быстрота душевных процессов и т. д. Сидя, лежа, стоя или при ходьбе он чувствует полное спокойствие. И тело, и ум функционируют с быстротой и подвижностью, проявляют гибкость и способность удерживаться на любом желаемом объекте, оставаясь неподвижными в течение сколь угодно длительного времени. Медитирующий свободен от тугоподвижности, от жара или боли. Его прозрение с легкостью проникает собой объекты. Ум становится крепким и прямым; медитирующий желает избегнуть всякого зла.

Благодаря крепкой вере ум приобретает большую яркость. По временам, когда нет никакого объекта, который следовало бы отметить, ум остается долгое время спокойным. У практикующего появляются такие мысли: «Поистине, Будда всезнающ. Истинно, телесно-душевный процесс непостоянен, полон боли, лишен „я“. Отмечая объекты, он ясно постигает их три характерные свойства. Ему хочется советовать другим практиковать медитацию. Он свободен от вялости и лености; энергия медитирующего не расслаблена и не напряжена. Внутри него возникает душевное равновесие, связанное с прозрением. Его счастье превышает прошлые переживания. Поэтому он желает передать свои чувства и переживания другим. Далее у него возникает тонкая привязанность, которая по своей природе спокойна; она представляет собой наслаждение прозрением, связанным со сверкающим светом, внимательностью и восторгом. Он приходит ко всем этим переживаниям, как к блаженству медитации.

 

С улучшением практики, когда знание приобретет большую зрелость, возникновение объектов уже не будет явственным для медитирующего; он отмечает только их исчезновение. Они быстро уходят. Точно так же быстро проходят и сами отмечающие их психические процессы. Например, при отметке подъема брюшной стенки это явление сейчас же исчезает; точно таким же образом исчезает и психический процесс, отмечающий это движение. Таким образом медитирующему станет вполне ясно, что подъем живота и отметка этого движения исчезают немедленно одно за другим. То же относится и к падению брюшной стенки, к сиденью, к сгибанью или вытягиванию руки или ноги, к тугоподвижности членов и т. п. Отметка какого-то объекта и познание его исчезновения совершаются в быстрой последовательности. Некоторые медитирующие отчетливо воспринимают три фазы: отметку объекта, его исчезновение и уход сознания, познающего это исчезновение; все это совершается в быстрой последовательности. Однако достаточно знать их парное согласование, растворение объекта и исчезновение сознания, отмечающего это растворение.

Когда медитирующий способен ясно и отчетливо, без помех, отмечать эти пары явлений, тогда такие особые черты, как тело, голова, рука, нога, более не будут для него очевидными; тогда у него появляется представление о том, что все прекращает свое существование и исчезает. На этой стадии, вероятно, он почувствует, что его созерцание не находится на высоте. Но фактически это не так. Как правило, ум получает удовольствие, задерживаясь на зрелище отдельных черт и форм. Когда они отсутствуют, уму не хватает удовлетворенности. На самом же деле это проявление прогрессирующего прозрения: в начале практики сперва явственно отмечаются черты и наименования объектов, а теперь, вследствие прогресса, сперва отмечается исчезновение объектов. Отдельные черты появляются вновь только при повторных размышлениях; а если они не отмечены, факт растворения вновь обнаруживается с наибольшей силой. Таким образом, благодаря непосредственному переживанию, мы приходим к познанию истины мудрого изречения: «Когда возникает название или обозначение, реальность остается скрытой; когда проявляется реальность, имя или обозначение исчезает».


Когда медитирующий ясно отмечает объекты, он думает: «Мои отметки недостаточно точны». Это происходит потому, что прозрение настолько быстро и ясно, что он начинает узнавать даже мгновенные состояния, при которых проявляется подсознание, пользующееся промежутками между процессами познания. Намереваясь что-то сделать, к примеру, согнуть или вытянуть руку, он сейчас же отмечает намерение, которое в силу этого склонно угаснуть; и в результате он в течение некоторого времени не может ни согнуть, ни вытянуть эту руку. В таком случае ему следует продолжать созерцание и просто подключить внимание к созерцанию нынешних явлений в одной из шести дверей внешних чувств.

Если медитирующий распространяет свое созерцание на все тело, начав, как обычно, с отметки подъема и падения живота, он вскоре приобретет достаточно сильный импульс; тогда ему следует продолжать отмечать прикосновение и познание, или виденье и познание, или слышанье и познание и т. д., когда возникает то или иное из этих явлений. Поступая подобным образом, он при чувствах беспокойства или утомления должен вернуться к отметкам подъема и падения живота. Через некоторое время, когда он приобретет устойчивую направленность, ему следует отмечать каждый объект, возникающий в любой части тела.
Когда он сможет успешно заниматься созерцанием в такой расширенной манере, даже если он не отметит какой-нибудь объект с достаточной энергией, он знает, что слышимое им угасает, а видимое растворяется отдельными частями; и между ними нет непрерывности, нет связи. Это значит видеть вещи такими, каковы они есть в действительности.

Некоторые медитирующие не видят происходящего с достаточной ясностью, поскольку исчезновение протекает с такой быстротой, что они чувствуют слабость зрения или головокружение. Но это не так. Просто им недостает силы познания, чтобы отметить то, что происходит до и после; в результате они не видят отдельные черты или формы. В такое время им нужно отдохнуть и на время прекратить созерцание. Но телесные и психические процессы продолжают появляться перед ними, а сознание продолжает самостоятельно их отмечать. Медитирующий может решить заснуть, но не засыпает и остается бодрым бдительным. Ему не следует тревожиться по поводу бессонницы, ибо благодаря своей сосредоточенности он не почувствует себя плохо, не заболеет. Ему нужно идти вперед, энергично отмечать объекты; и он увидит, что ум вполне способен воспринимать объекты с полнотой и ясностью.

Занятый непрерывными отметками растворения объектов и актов познания этого растворения, практикующий размышляет: «Даже на одно мгновенье, на время вспышки молнии, нет ничего постоянного. Прежде я этого не понимал. Как в прошлом все прекращалось и исчезало, так в будущем оно будет прекращаться и исчезать». Он должен отметить такое размышление. Кроме того, среди своих созерцаний медитирующий, по всей вероятности, осознает наличие страха. Он подумает: «Мы наслаждаемся жизнью, не зная истины. А теперь, когда мы ее знаем, когда видим постоянное растворение, эта истина действительно устрашающа. В любой момент растворения мы можем умереть. Само начало этой жизни ужасно. Таковы же бесчисленные повторные возникновения. Поэтому бесплодны усилия предотвратить возникающие явления ради благополучия и счастья. Ужасно повторное рождение, ибо оно влечет за собой жизнь с возвращением объектов, которые всегда прекращаются и исчезают. Поистине, ужасно быть старым, ужасно умирать, ужасно переживать печаль, сожаление, боль, горесть, отчаянье!» Такое размышление должно быть отмечено и отброшено.

Затем медитирующий видит, что он не зависит ни от чего; он чувствует как бы слабость ума и тела; он охвачен отчаяньем. Больше он не чувствует бодрости и подъема духа. Но ему не следует отчаиваться. Это его состояние – признак прогресса прозрения, не более чем горе вследствие осознания ужаса бытия. Он должен отметить такое размышление, и по мере того, как он продолжает отмечать объекты при их возникновении друг за другом, это чувство горя исчезнет. Однако, если он пропустит созерцание на некоторое время, его горе утвердится; его одолеет страх. Страх такого рода не связан с прозрением. Поэтому необходимо тщательно предупреждать появление этого нежелательного страха при помощи энергичного созерцания.


Затем мы склонны почувствовать, что тело и ум в качестве объекта и отмечающее этот объект сознание весьма грубы, низки, ничтожны. Отмечая их возникновение и исчезновение, практикующий чувствует к ним отвращение. Он может увидеть и собственное тело разрушающимся и разлагающимся; он видит, что оно весьма хрупко.

На этой стадии, отмечая все, что возникает в уме и теле, медитирующий охвачен отвращением к ним. Хотя он явственно постигает их растворение в целой серии тщательных отметок, он более не остается бдительным и энергичным. Его созерцание связано с отвращением; поэтому он становится ленивым. Тем не менее он не в состоянии воздержаться от созерцания – как человек, чувствующий отвращение к каждому шагу, двигаясь по грязной, слякотной дороге, все же не может остановиться; волей-неволей ему приходится шагать дальше. В это время он видит, что человеческая обитель подвержена процессу распада, и его не прельщает перспектива повторного рождения в человеческом облике, будь то облик царя или мультимиллионера. Те же чувства он испытывает и по отношению к небесной обители.

Когда в силу этого знания он чувствует отвращение ко всякой отмечаемой им форме, в нем возникнет желание отбросить эту форму как и все формы, быть свободным от них. Зрение, слух, прикосновение, размышление, стоянье, сиденье, сгибание, вытягивание, отметки – он хочет избавиться от всего этого. Ему следует отметить это желание. Теперь он страстно желает освобождения от телесных и психических процессов, размышляя: «Всякий раз, отмечая их, я встречаюсь с повторениями, и все они дурны.

Мне лучше перестать отмечать их». Ему следует отметить и такое размышление.
Размышляя подобным образом, некоторые медитирующие в действительности перестают отмечать возникающие формы; хотя они и продолжают отмечать их, формы не перестают появляться, а именно: подъем, падение, сгибание, вытягивание, намерение и т. д. Они продолжаются как всегда; также продолжаются отметки отдельных форм. Таким образом, размышляя, он чувствует удовольствие: «Хотя я перестал делать отметки телесно-душевного процесса, все равно имеют место формы. Они возникают; осознание их присутствует само по себе. Поэтому освобождение от них не может быть достигнуто при помощи простого прекращения отметок. Отмечая их, как обычно, я вполне постигну три характерные свойства жизни; затем я не буду обращать на них внимания. Так будет приобретено равновесие ума; так будет осуществлено окончание этих форм, нирвана. Так придут мир и блаженство». Размышляя об этом с восторгом, он продолжает отмечать формы. Те же медитирующие, которые не способны размышлять подобным образом, удовлетворяются объяснениями, полученными от учителей, и продолжают свою медитацию.

Продолжая энергично отмечать формы, он достигнет того, что его ум постепенно успокоится и приобретет яркость. В конце концов беспокойные чувства целиком исчезнут.
Когда знание уравновешенности ума по поводу форм достигнет зрелости, ум станет весьма ясным и способным с большой отчетливостью отмечать формы. Практикующий отмечает их гладко, как если бы для этого не требовалось никаких усилий; без всяких усилий отмечаются также и тонкие формы энергии. Подлинный характер непостоянства, болезненности и отсутствия «я» становится очевидным без всякого размышления. Внимание направляется к какому-нибудь особому месту в любой части тела, где возникает некоторое ощущение; но чувство прикосновения ощущается мягким, как прикосновение ваты. Иногда объекты, отмечаемые во всем теле, оказываются столь многочисленными, что приходится отмечать их ускоренным темпом. Кажется, что как тело, так и ум как бы тянутся вверх. Отмечаемые объекты становятся редкими, их можно отмечать легко и спокойно. Иногда телесные формы полностью исчезают, остаются только формы душевной жизни. Затем медитирующий ощутит внутри себя чувство восторга, как если бы его оросил ливень мельчайших частиц воды. Вместе с тем он оказывается пропитан безмятежностью; может быть, он увидит также яркий свет, подобный ясному небу.

Однако эти заметные переживания не оказывают на него чрезмерного влияния; он не испытывает сильной радости, а просто получает от них удовольствие. Он должен отметить это удовольствие, а также восторг, безмятежность, яркие огни. Если при отметках они не исчезают, надо не обращать на них внимания, а отмечать любой возникающий объект.

На этой стадии практикующий испытывает удовлетворение от знания несуществования «я», «меня», личности, от знания, что существуют только возникающие формы; здесь формы только познают другие формы. Он также находит удовольствие, отмечая объекты один за другим; его не утомляют такие отметки, совершающиеся в течение долгого времени. Он свободен от болезненных чувств; поэтому он способен долго удерживать любую избранную позу. Сидя или лежа, он может продолжать созерцание в течение двух или трех часов, не ощущая никакого неудобства, проводя время без утомления. Даже после этого периода времени его поза остается такой же прочной, что и раньше.